Akademik

        (от греч. , род. падеж — дело, действие), субъективно-идеалистич. филос. учение. Возникло в 70-х гг. 19 в. в США и получило наибольшее распространение в 20 в. в период до 2-й мировой войны, оказав сильнейшее влияние на духовную жизнь страны. Осн. идеи П. высказал Ч. Пирс, затем эту доктрину разрабатывали У. Джемс, Дж. Дьюи, Дж. Г. Мид. П. имел сторонников также в Великобритании (Ф. К. С. Шиллер) и др. странах.

        Обвинив всю прежнюю философию, равно как и преобладавший в то время в англоамер. университетах абс. идеализм Ф. Брэдли — Дж. Ройса, в отрыве от жизни, абстрактности и созерцательности, П. выдвинул программу «реконструкции в философии»: философия должна быть не размышлением о первых началах бытия и познания, чем она считалась со времён Аристотеля, но общим методом решения тех проблем, которые встают перед людьми в различных жизненных («проблематич.») ситуациях, в процессе их практич. деятельности, протекающей в непрерывно меняющемся мире. Примыкая к традиции субъективно-идеалистич. эмпиризма, П. отождествляет всю окружающую человека реальность с «опытом», несводимым, однако, к чувств. восприятиям, а понимаемым как «всё, что пережинается n опыте» (Дьюи), т. е. как любое содержание сознания, как «ноток сознания» (Джеме). Субъективно-идеалистич. эмпиризм П. роднит его с махизмом; своей же иррациона-листич. тенденцией П. сближается с учением Бергсона. Согласно П., опыт никогда не дан нам изначально как нечто определённое, но все объекты познания формируются нашими познават. усилиями в ходе решения возникающих жизненных задач. Используя односторонне истолкованные идеи Ц. Дарвина, П. рассматривает мышление лить как средство приспособления организма к среде с целью успешного действия. Функция мысли — не в познании как отражении объективной реальности и основанной на нём ориентации деятельности, a в преодолении сомнения, являющегося помехой для действия (Пирс), в выборе средств, необходимых для достижения цели (Джемс) или для решения «проблематич. ситуации» (Дьюи). Идеи, понятия и теории — лишь инструменты, орудия или планы действия. Их значение, согласно осн. доктрине П.— т. п. «принципу Пирса», целиком сводится к возможным практич. последствиям. Соответственно «... истина определяется как полезность...» (Dоweу J., Reconstruction in philosophy, Boston, 1957, p. 157) или работоспособность идеи. Такое определение истины является наиболее характерной и наиболее одиозной доктриной П.: успех абсолютизируется и превращается не только в единств. критерий истинности идей, но и в само содержание понятия истины.

        Прагматистская теория истины непосредственно использовалась Джемсом для оправдания религ. веры: «... гипотеза о боге истинна, если она служит удовлетворительно...» («Прагматизм», СПБ, 1910, с. 182). «Прагматизм,— писал В. И. Ленин,—высмеивает метафизику и материализма и идеализма, превозносит опыт и только опыт, признает единственным критерием практику... и ... преблагополучно выводит изо всего этого бога в целях практических, только для практики, без всякой метафизики, без всякого выхода за пределы опыта...» (ПСС, т. 18, с. 363, прим.). Применение П. в социально-политич. области неизменно служило апологетич. целям для оправдания политич. акций, способствующих укреплению капиталистич. строя.

        С кон. 1930-х гг. влияние П. в США стало ослабевать. С иммиграцией ряда европ. философов получили распространение др. филос. течения (неопозитивизм, феноменология и др.). Однако, утрачивая значение ведущего филос. направления, П. продолжал оказывать влияние на решение мн. методологич. и логич. проблем (У. Куайн, Н. Гудмен и др.), в значит. мере определяя и стиль политич. мышления в США. Реставрированная прагматистская концепция практики используется противниками марксизма (С. Хук) и правыми ревизионистами для извращения марксистского понимания практики и для борьбы против ленинской теории отражения. С кон. 60-х и в 70-х гг. интерес к П. возрождается и усиливается. При этом наиболее одиозные его черты замалчиваются или отвергаются, а также делаются попытки сблизить П. с совр. логикой и методологией науки.

        Уэллс Г., П.— философия империализма, пер. с англ., М., 1955; Быховский Б. Э., Философия неопрагматизма, М., 1959; Xилл Т. И., Совр. теории познания, пер. с англ., М., 1965; Мельвиль Ю. К., Чарля Пирс и П., M., 196S; Богомолов А. С., Бурж. философия США XX п., М., 1974, гл. 2 и 3; Бурж. философия кануна и начала империализма, М., 1977, гл. 8; Совр. бурж. философия, М., 1!)78, гл. 1; Moore ?. С., American pragmatism: Peirce, James and Dewey, N. Y., 1961; Morris Ch. W., The pragmatic movement in American philosophy, N. Y., 1970; Thауer H. S., Meaning and action. A study of American pragmatism, N. Y., 197й; Sсheffler I., Four praginatists, L.— N. Y., 1974; Resсher N., Methodological pragmatism, Oxf., 1977; Smith J. E., Purpose and thought. The meaning of pragmatism, L., 1978.

        Ю. К. Мельвиль.

(от греч. πράγμα – дело, действие) – позитивистское филос. учение, рассматривающее значение понятий, суждений и пр. в терминах практич. последствий основанного на них действия, успешность к-рого составляет единств. критерий истинности и отождествляется с нею. Осн. идеи П. были высказаны Пирсом в 70-х гг. 19 в., но лишь с конца 90-х гг. благодаря работам Джемса он получил популярность и быстро вошел в моду. Тогда же к П. примкнул Дьюи, к-рый, начав с прагматистской интерпретации логики и теории познания, дал в последующие десятилетия всестороннюю разработку П. в его инструменталистском варианте (см. Инструментализм), превратив его в универс. метод мышления, в "почти официальную философию" США, где П. представляют также Мид, Г. Кэллен, Хук, К. И. Льюис. Среди наиболее известных прагматистов могут быть названы: в Англии – Ф. К. С. Шиллер, в Италии – Папини и Преццолини, в Китае – Ху Ши.

В русле П. на общей субъективно-идеалистич. основе развиваются различные его варианты. Пирс обычно стремился трактовать П. как логич. теорию значения, хотя и не смог избежать смешения логич. и психологич. моментов. У Джемса П. носит более субъективистский характер; его теория познания строится на понятии непосредственного чувств. опыта, функция познания и истины сводится к успешному "вождению" от одной совокупности переживаний к другой, а ценность понятий определяется их отнесенностью к ощущениям. Дьюи разрабатывает П. как универсальный метод ("логику") решения, проблематич. ситуаций, особенно социальных, выдвигая на первый план в теории познания инструментальную функцию понятий. В волюнтаристском "гуманизме" Шиллера, исходящего из релятивистского тезиса Протагора о человеке как мере всех вещей, П. подводится к грани солипсизма, алогизма и фикционализма.

"Реконструкция в философии", по выражению Дьюи, осуществленная П., состоит в трактовке процесса мышления и науч. познания вообще лишь как средства биологич. и психологич. удовлетворения. Так, согласно Пирсу, единственная функция мышления состоит в преодолении беспокойного и неприятного состояния сомнения и в достижении состояния устойчивой веры, на основании к-рой человек мог бы действовать без колебаний, ибо верование или убеждение (belief) это и есть готовность, или иначе, осознанная привычка действовать определенным образом при соответств. обстоятельствах.

Сходным образом Джемс еще в 1890 в работе "Принципы психологии" ("The principles of psychology", v. 1–2, L., 1890, переизд., Ν. Υ., 1904) связывал наличие сознания с действием и выбором средств для достижения цели этого действия. Впоследствии он настаивает на том, что теории – это не "ответы на загадки", но орудия и программы для дальнейшей работы. Согласно Дьюи, мышление начинается лишь в такой ситуации, когда действие человека наталкивается на неожиданное препятствие и застопоривается. Вся деятельность мышления сводится к подбору средств и способов для наиболее успешного решения проблематич. ситуации, для преобразования ее в определенную, решенную ситуацию.

Др. новшество, предложенное П., – это теория значения. Пирс был, возможно, первым мыслителем, к-рый попытался ввести понятие значения в философию, придав ему строгий логич. смысл. Суть прагматистского понимания значения выражена в т.н. принципе Пирса: "Рассмотрите, каковы те практические последствия, которые, как мы полагаем, могут быть произведены объектом нашего понятия. Понятие о всех этих последствиях и есть полное понятие объекта" [Collected papers, v. 5, Camb. (Mass.), 1960, § 18].

Из прагматистской теории мышления (принцип сомнения – веры) и теории значения вытекает концепция истины. Поскольку мышление трактуется лишь в плане приспособления как выработка психологически устойчивого состояния верования, к-рое достигается в результате нахождения типа действования, вопрос об истинности убеждения в смысле соответствия его объективной реальности снимается. Но тем самым в системе П. происходит подмена понятия истины, к-рая по существу отождествляется с успешностью. "...Истина состоит в будущей полезности для наших целей" (Реirсе, Values in a universe of chance, N. Y., 1958, p. 381). Для Джемса истинное – это "...просто выгодное в образе н а ш е г о м ы ш л е н и я" ("Pragmatism", Ν. Υ., 1963, p. 98). Дьюи стремится заменить понятие истины выражением "оправданная утверждаемость", где под оправданностью идеи понимается ее работоспособность, пригодность для достижения поставленной цели. Поскольку П. устраняет вопрос о соответствии наших представлений (убеждений) реальности, он выступает как одна из разновидностей позитивизма. Пирс, стремясь приблизить прагматистскую трактовку истины к концепции объективной истины, определяет истину как такое верование, к-рое должно быть принято сообществом ученых, если процесс исследования будет продолжаться бесконечно; в этом смысле истина есть "окончательное принудительное верование". Однако, поскольку характер и причины принудительности самого верования остаются нераскрытыми, общезначимость не совпадает с объективностью. Сами реальные объекты, согласно "принципу Пирса", представляют собой не более как совокупность тех практич. последствий, к-рые могут быть вызваны этими объектами. Так, согласно Пирсу, твердость алмаза означает не свойство, объективно присущее кристаллич. углероду, но лишь тот факт, что нам не удается поцарапать его ножом, иначе говоря, реальность сводится к чувственным впечатлениям, переживаниям и к совокупности различных реакций, действий и операций, к-рые необходимо проделать, чтобы эти чувств. впечатления получить. "Человек настолько полно заключен в пределах своего возможного практического опыта, его ум настолько сведен к тому, чтобы быть инструментом его нужд, что он не может ни в малейшей степени и м е т ь в в и д у что-либо выходящее за эти пределы" (Collected papers, v. 5, § 536). Пирс определял реальность как объект истинного, то есть "окончательного" верования, признавая, что хотя реальность не зависит от мнения или мысли каждого отдельного ученого, она отнюдь не является независимой от мысли вообще. Для Джемса, значительно упрощающего извилистый ход рассуждений Пирса, реальность – это просто объекты верования, реально то, в реальность чего мы верим. При таком понимании реальности она становится не отличимой от того, что прагматисты называют истиной. Совпадение истины и реальности было еще более открыто признано Шиллером, к-рый объявил, что истина и реальность "делаются" или создаются нашими познавательными усилиями. Т. зр. Дьюи отличается от этого взгляда только словесной формой. Отвергая "предшествующую реальность", то есть реальность, существующую до и независимо от "исследования", Дьюи соглашается признать реальность лишь как результат исследования, т.е. как ситуацию, преобразованную им из проблематической в решенную. Так, например, вода как "Н2О" становится реальностью лишь как продукт исследования. В то же время Н2О есть удовлетворительное решение проблемы химич. состава воды и в этом смысле представляет собой истину. Так истина переходит в реальность, а реальность в истину, и обе оказываются созданием процесса исследования. Т.о., в трактовке П. реальности позитивистские позиции смыкаются с субъективным идеализмом. Не случайно принцип практич. последствий Пирс расценил как "род логического евангелия, представляющего несформулированный метод, которому следовал Беркли" [Collected papers, v. 6, Camb. (Mass.), 1960, § 482].

В отличие от др. форм субъективного идеализма, опыт и значение толкуются П. в духе утилитаризма и антропоморфизма и рассматриваются в терминах переживаний и приспособительных реакций.

Хотя Пирс пытался удержать П. в пределах метода установления значений, в дальнейшем его поспешили применить к морали, религии, социологии, эстетике, педагогике и т.п. Так, Джемс провозгласил тезис о "воле к вере", т.е. о праве человека верить в бога, в бессмертие души и пр. независимо от каких-либо рациональных оснований, исходя исключительно из внутр. чувства, из потребности преодолеть религ. сомнения. Ленин остро критикует П., выявляя его внутр. противоречивость: "Прагматизм высмеивает метафизику и материализма и идеализма, превозносит опыт и только опыт, признает единственным критерием практику... и ...преблагополучно выводит изо всего этого бога в целях практических, только для практики, без всякой метафизики, без всякого выхода за пределы опыта..." (Соч., т. 14, с. 327, прим.). Но используя для обоснования религии прагматистский принцип – "гипотеза о боге истинна, если она служит удовлетворительно" ("Прагматизм", СПБ, 1910, с. 182), – Джемс тем самым фактически аннулирует религию, ибо без трансцендентного (бога) она становится столь же иллюзорной, сколь и истина – без реальности. Этич. релятивизм Джемса усугубляется Дьюи, распространившим на этику логику ситуаций, подчиняющую нравств. оценки потребностям текущего момента. Подобно истине, моральное "благо" всегда привязано к данной (моральной) ситуации и уникально в себе. Оно представляет собой просто наиболее успешное решение проблемы.

Применение инструментализма к социально-политич. области было прежде всего использовано для борьбы против марксизма. Инструментализм означает отрицание сколько-нибудь последовательной теории и принятие плюарализма истин социальных концепций, выдвинутого в противовес идейному единству марксизма. Монизму материалистич. понимания истории Дьюи противопоставил учение о множестве якобы равноправных факторов, определяющих социальные изменения. На место изучения законов обществ. развития и прогресса Дьюи пытался поставить исследование единичных социальных ситуаций и поиски решений отд. частных проблем, якобы способствующих совершенствованию социального опыта. П. в политике, с одной стороны, ведет к оправданию любой акции господствующего класса, если она ему выгодна, с др. стороны, отрицая возможность науч. предвидения обществ. развития, отрицая конечные цели и идеалы рабочего класса, он проповедует теорию малых дел и медленного постепенного улучшения жизни. П., т.о., оказался идеальной теоретич. основой оппортунизма в американском рабочем движении.

Идеи П. получили в США распространение благодаря тому, что они оказались полностью созвучными умонастроению бурж. обывателя с его слабой филос. культурой, нелюбовью к абстракциям, с его гипертрофированным практицизмом и культом успеха. Выдвинутая Джемсом моральная заповедь П. "делать то, что окупается" импонировала амер. буржуа близким ему духом делячества. Даже далекий от практицизма Пирс хорошо понимал социальное значение созданного им учения: "Если бы я стал входить в практические дела, то преимущества прагматизма при рассмотрении важных практических вопросов стали бы еще более очевидными. Но здесь прагматизм обычно применяется преуспевающими людьми. Фактически, род удачливых людей отличается от неудачливых, главным образом, именно этим" (Collected papers, v. 5, § 25).

В нач. 40-х гг. влияние П. в США ослабевает в связи с распространением неопозитивизма и др. филос. течений. Однако П. остается по-прежнему одним из ведущих направлений в амер. философии – к нему обращаются, в частности, как к средству филос. обоснования решения нек-рых логич. проблем: напр., проблемы существования абстрактных объектов в логике и математике (Куайн, К. И. Льюис, Гудмен, Нагель и др.).

Лит.: Эбер Μ., П., пер. с франц., СПБ, 1911; Φранк С., П. как гносеологич. учение, в сб.: Новые идеи в философии, сб. 7, СПБ, 1913, с. 115–57; Квитко Д. Ю., Очерки совр. англо-амер. философии, М.–Л., 1936; Шафф Α., Нек-рые проблемы марксистско-ленинской теории истины, пер. с польск., М., 1953; Лингарт И., Амер. П., пер. с чеш., М., 1954; Уэллс Г., П. – философия империализма, пер. с англ., М., 1955; Корнфорт М., Наука против идеализма, пер. с англ., М., 1957; Мельвиль Ю. К., Амер. П., М., 1957; его же, П. – философия субъективного идеализма, в сб.: Совр. субъективный идеализм, М., 1957; Коэн М. Р., Амер. мысль, пер. с англ., М., 1958; Курсанов Г. Α., Гносеология совр. прагматизма, М., 1958; Боднар Я., О совр. философии США, [пер. со словац.], М., 1959; Богомолов А. С., Англо-амер. бурж. философия эпохи империализма, М., 1964; Ермоленко Д. В., Совр. бурж. философия в США, М., 1965; Xилл Т. И., Совр. теории познания, пер. с англ., М., 1965, с. 281–359; Schneider H. W., A history of American philosophy, 2 ed., N. Y., 1947; Weseр Η. Β. van, Seven sages. The story of American philosophy, N. Y., 1960; Moore E. C., American pragmatism: Peirce, James and Dewey, N. Y., 1961; Smith J. E., The spirit of American philosophy, N. Y., 1963.

    ПРАГМАТИЗМ (от греч. πράγμα — дело, действие) — течение американской мысли, в котором фактор практики используется в качестве методологического принципа философии. Возникло в 1870-х гг., оформилось в 1-й пол. 20 в. и как тенденция сохранилось во 2-й половине. С прагматизмом связано творчество разных по своей стилистике мыслителей — Ч. С. Пирса, У.Джеймса, Дж.Дьюи, Дж. Мила, натуралистов, прагматических аналитиков, неопрагматистов. Сторонники прагматизма были в Великобритании (Ф. Шиллер) и других странах.

    Термин “прагматизм” впервые употребил Кант в “Критике практического разума”, в американскую философию его ввел Пирс. В статье “Как сделать наши понятия ясными” (1878) он писал: “Рассмотрим, какие последствия, которые предположительно могли бы иметь практическое значение, присущи объекту нашего понятия. Тогда наше представление об этих последствиях есть все, что составляет понятие объекта” (Peirce С. S. Selected Writtings. N. Y, 1968, p. 124). Пирс не придавал прагматическому методу общефилософское значение: область его применения была ограничена научными понятиями и той практикой, которая имеет^место внутри научного сообщества, когда нужно оговаривать смыслы употребляемых понятий и процедуры исследования.

    У. Джеймс заимствовал идею прагматического метода у Пирса и, соединив ее с утилитаризмом Дж. С. Милля, использовал для решения экзистенциальных, гносеологическихих, этических, религиозных вопросов (Пирс протестовал против столь широкого толкования прагматизма и, чтобы дистанцироваться от Джеймса, обозначал свою позицию термином “прагматицизм”). Под “прагматическим методом” Джеймс имел в виду сопряжение понятий и идей с верованиями, с их работоспособностью в “потоке опыта” индивида или, как он говорил, по их “наличной стоимости” в том или ином контексте. В критерии эффективности он видел способ решения (или снятия) философских проблем и улаживания философских споров. Прагматический подход призван был отсеять надуманные проблемы от важных, прояснить, какие объекты следует принимать за существующие, а какие нет, а также снять вопрос об истине как соответствии реальности. Теории должны оцениваться не по их отражательной способности (на чем настаивают сторонники корреспондентской теории истины), а рассматриваться как верования, которые в одном потоке опыта являются ложными, ав другом могут оказаться истинными. Понятия “истина”, “благо”, “правильное” используются в опыте функционально и адаптивно, поэтому Джеймс не видел оснований для противопоставления суждений истины и суждений ценности. ““Истинное”... это способ нашего мышления, соответствующий обстоятельствам (expedient), также как “правильное” — это наш соответствующий обстоятельствам способ поведения” (Джеймс У. Прагматизм. СПб., 1910, с.222).

    Творчество английского прагматиста Ф. К. Шиллера посвящено применению принципов прагматизма к логике и гуманизму (Studies of Humanism. L, 1930). Он воспринял умонастроение джеймсовского варианта прагматизма, усилив его антропологические и персоналистические мотивы: опыт, возражал он Джеймсу, не является нейтральным, его содержание составляют цели, потребности, эмоции человека. Свидетельством истинности того или иного суждения являются вытекающие из его принятия благоприятные и полезные для нас последствия. Однако не все, что работает, является истинным, а только то, что служит познавательным, моральным и гуманистическим целям.

    Прагматизм Дьюи роднит с прагматизмом Джеймса борьба с умозрениями спекулятивной метафизики, апелляция к эмпиризму здравого смысла, антидуализм и антифундаментализм, отказ от противопоставления суждений факта и ценностных суждений, а также преимущественное внимание в теории познания к проблеме обоснования знания. Вместе с тем Между этими двумя мыслителями имеются существенные различия. Прагматизм Джеймса антропологичен, психологичен и экзистенциален, прагматизм Дьюи более объективистский и сциентистский. Дьюи в большей мере использовал в своей философии историцистские подходы и дарвиновские идеи естественного отбора и приспособления к среде.

    Дьюи не придерживался методологического монизма. Предложенная им организмическая и процессуальная трактовка опыта предполагала применение гибких и разнообразных методов— функциональных, операциональных, экспериментальных, прагматических, контекстуальных, являющихся разновидностями философской критической рефлексии. Доминантной в философии Дьюи была не столько идея прагматизма, сколько идея контекстуализма. Прагматический метод рассматривался как составная часть исследования, которое состоит в превращении неопределенной или проблемной ситуации в ситуацию определенную, целостную, поддающуюся разрешению. Цель исследования — решение — достигается путем мыслительных экспериментов и естественного отбора наиболее эффективных и практичных гипотез. “Практичный”, или “прагматичный”, — это правило соотнесения понятий, гипотез, выводов с вытекающими из них последствиями. Последствия могут быть разными, как практически-прикладными, так и эстетическими, моральными, воображаемыми (см.: DeweyJ. Essays in Experimental Logic. Chi., 1916, Ch. XIII). Выступив против гегелевского объективизма и кантовского гносеологизма и формализма, против “пассивно-отражательных” и “сущностных” концепций познания, Дьюи отверг понятие “объективная истина” и критиковал корреспондентные теории истины. Истину следует понимать операционально и инструментально как принятое “верование” (Belief) в рамках того или иного контекста. “Верование” предпочтительнее “Истины”, поскольку открывает простор для сомнения и критики. В отличие от Джеймса, Дьюи проявлял больше понимания необходимости интерсубъекгивного удостоверения практических последствий и прибегал к термину “подтвержденное утверждение” в смысле удовлетворительного соглашения между разными субъектами относительно того, во что следует верить. Прагматизм, контекстуализм, экспериментализм во многом несли отпечаток социал-реформизма Дьюи и одновременно служили методологическими ориентирами в его социально-политических воззрениях.

    Дж. Мид понимал “прагматизм” прежде всего в смысле деятельностного и контекстуального подхода к проблемам. В отличие от Пирса, не интересовавшегося социальной философией, и Джеймса, для которого она была на периферии его интересов, у Мида, как и у Дьюи и С. Хука, она была одной из центральных. Он более детально, чем Дьюи, исследовал понятие “социальность”, сделав его ключевым в своих философских построениях (Mead G. The Philosophy of the Act. Chi., 1938). Потребность в познании возникает из необходимости разрешения конкретной проблемной ситуации, детерминирующей смыслы высказываний, познавательные инструменты и предполагаемые результаты. Представления об истинном, должном, благом проникнуты социальностью, диктуются практическими задачами и формируются в сообществах людей. В прагматизме Мида социальность приобрела значение универсального принципа, действующего не только на уровне человека, но и на всех уровнях природы.

    Хотя прагматисты (Дьюи и Мид) в рамках инструментализма обращались к проблематике логики научного исследования, они специально не занимались интерпретацией формальных систем (исключением, пожалуй, является Ч. Моррис), вне их интересов остались технические проблемы языка и значения (это не относится к Пирсу).

    “Лингвистический” поворот, совершенный в США аналитически ориентированными философами, вытеснил классический прагматизм с авансцены академической жизни. Однако многие характерные для прагматической традиции подходы сохранились, они были реинтерпретированы и получили дальнейшее развитие в философском натурализме (Хук, Э. Нагель, Э. Эйдел, С. Лампрехт, Дж. Рэндилл, Э. Крикорян и др.), а также в прагматическом анализе, в различных синтетических прагматистско-позитивистских и неопрагматистских концепциях.

    Наиболее активным защитником американской прагматической и натуралистической традиции был Хук. В ранний период творчества, находясь под сильным влиянием марксизма (позднее он стал интеллектуальным лидером США в критике ленинско-сталинской разновидности марксизма и коммунизма), он попытался соединить прагматизм Дьюи с Марксовым пониманием практики. Социал-реформистски истолкованный прагматизм он применял к политическим, этическим и образовательным проблемам. Позднее Хук занимался оснащением прагматической критической рефлексии техникой логического анализа. Обратившись к экзистенциальным проблемам и критикуя пессимистические теории, высвечивающие трагический смысл жизни. Хук противопоставлял им оптимизм и мелиоризм прагматизма.

    Одним из видных представителей прагматической ветви аналитической философии был У. вин О. Куайн. Для Куайна, как и для всей постпозитивистской философии, характерно переведение всех философских вопросов на языковой и интертеоретический уровень. Вопрос о существовании каких-либо объектов можно ставить только в каркасе языка теории, постулирующей их существование. Впервые эта идея была высказана Р. Карнапом, Куайн усилил ее холистский и прагматический аспекты: как логические, так и эмпирические предложения должны проверяться не ситуативно, как это было у Дьюи, а как части целостной теоретической системы, в рамках которой они имеют свой смысл. Речь может идти только об оправдании всей системы, а оно может быть только прагматическим (Quine W. van О. Wird and Object. Cambr. (Mass) — N.Y-L.,1960).

    Другой представитель прагматического анализа — M. Уайт по ряду важных вопросов был близок Куайну, но в отличие от него более широко толковал область применения прагматических критериев и выступал за синтез прагматизма и неопозитивизма (White M. Toward Reunion in Philosophy. N. Y, 1963). Уайт критиковал неопозитивистов за проведение жестких границ между различными областями философского знания и обосновывал внутреннюю связь онтологии, логики и этики: между суждениями факта и суждениями ценности нет дихотомии, поскольку и в фактуальных суждениях наличествует этический элемент. Любые прагматические процедуры проверки знания сродни этическим процедурам, и понятие “истина” несет на себе этическую нагрузку.

    Философ-аналитик Д.Дэвидсон считает, что, несмотря на свой релятивизм, Куайн озабочен, как в свое время Дьюи и Мид, проблемой реализма, т. е. наши концептуальные схемы (языки) относятся к опыту (природе, реальности, чувственным данным). Язык (и концептуальные схемы) у него выступает чем-то третьим между сознанием и нейтральной реальностью. Дэвидсон предложил вообще отбросить идею языка как посредника между сознанием и природой. Языковые конвенции имеют отношение не к отражению реальности, а к социальной коммуникации. От понятия “истина” можно не отказываться, однако его нужно перевести из плоскости верификации в плоскость коммуникации. В духе Дьюи он утверждает, что истина строится не на основе общезначимого критерия, а на принципе доверия носителям другого языка и других концептуальных схем (ДэвидсонД. Об идее концептуальной схемы.— В кн.: Аналитическая философия. Избр. тексты. М., 1993, с. 144—158).

    О благоразумии старого прагматизма говорит X. Патнэм. Потратив огромные усилия на обоснование с помощью аналитической техники референциальной теории значения и “естественного реализма”, а затем, разочаровавшись в результатах собственных изысканий, он предлагает категорию “истина” заменить старыми прагматическими понятиями “пригодность”, “приспособленность” (fitness).

    В отличие от философов-аналитиков, выбирающих из прагматического наследия отдельные созвучные им идеи, Р. Рорти предлагает по-новому посмотреть на все творчество Джеймса и Дьюи с точки зрения их вклада.в постмодернизм. Ницшеанские мотивы у Джеймса, идеи историцизма и перманентной реконструкции у Дьюи, их общее неприятие кантовско-декартовской гносеологической традиции и явный антифундаментализм подготовили почву для постмодернизма (RortyR. Consequences of Pragmatism. Minneapolis, 1982). Рррти предложил постмодернистский вариант неопрагматизма, в котором провозглашается отказ от философии как теоретической деятельности и придание ей статуса “литературной критики”. Идеологию объективизма и истины, доминировавшую в западной культуре, он предлагает заменить этноцентристской идеологией солидарности с мнениями и прагматическими верованиями сообщества.

    Лит.: ЭберМ. Прагматизм. СПб., 1911; Франк С• Л. Прагматизм как гносеологическое учение.— В сб.: Новые идеи в философии. СПб, 1913, сб. 7, с. 115—157; Мелъвилъ Ю. К. Чарльз Пирс и прагматизм. М., 1968; Макеева Л. Б. Философия X. Патнэма. М., 1996; ЮлинаН. С. Постмодернистский прагматизм Ричарла Рорти. Долгопрудный, 1998; Д/ооле Е. С. American Pragmatism: Peirce, James and Dewey. N. Y, 1961.

    Н.С.Юлина

    В эпике, согласно Джеймсу, нужно различать три направления исследований, или три вопроса: (а) психологический (в котором рассматривается происхождение моральных понятий), (б) метафизический (в котором рассматривается значение моральных понятий), (в) казуистический (в котором выясняется критерий блага и зла в их конкретных проявлениях и вытекающих отсюда обязанностей). В вопросе о происхождении моральных понятий Джеймс в полемике с утилитаризмом, социальным утопизмом и эволюционизмом утверждал наличие в человеческой природе врожденной склонности к идеальному (в отличие от приятного и полезного) ради него самого. В вопросе о природе моральных понятий он исходил из того, что их содержание и сам факт их существования обусловлены наличием “чувствующего существа” — человека, способного отличать благо от зла, исходя из своих предпочтений и независимо от внешних обязанностей; иными словами, моральный мир — это порождение субъективного сознания человека. Соответственно нет и никаких обязательств самих по себе, но только как соответствующих требованиям, формулируемым чувствующим и желающим существом. Т. о., моральные понятия (“хороший”, “дурной”, “обязательство”) не обозначают “абсолютных сущностей” и не отражают умозрительных самоутверждающихся законов, но являются объектами чувства и желания. “Этический мир” развивается на основе существования живых сознаний, “составляющих суждения о добре и зле и предъявляющих друг другу требования”; “этическая республика” существует независимо от того, есть или нет на свете Бог. По поводу наиболее сложного вопроса—о критерии блага Джеймс признает, что невозможно построить такую этическую систему, которая вмещала бы все мыслимые на земле блага: между идеалом и действительностью всегда существует разлад, устраняемый лишь ценой жертвы части идеала. Поэтому во избежание скептицизма и дог

    матизма моральный философ должен принять в качестве руководящего принципа этики следующее; “постоянное удовлетворение возможно большего числа требований”; в силу чего наилучшим признается поступок, ведущий к наилучшему целому при наименьшем количестве жертв. В рамках казуистического анализа этика, по Джеймсу, может быть подобной естественной науке, т. е. позитивному, эмпирическому и постоянно меняющемуся знанию; но в этом смысле философия морали невозможна.

    Характерной особенностью прагматистского подхода, как он был развит в этике Дьюи, является рассмотрение моральных проблем в терминах конкретных и специфических ситуаций. Соответственно под должным и правильным понимается поведение, ведущее в данной конкретной ситуации к наибольшему благу как для других людей, так и для самого действующего лица, под добром — то, что отвечает требованиям, задаваемым ситуацией, а моральная задача человека усматривается в обеспечении наибольшей полноты блага в ситуации конфликтующих требований. Каждая моральная дилемма, по Дьюи, уникальна, и конкретное соотношение реализованных и попранных идеалов, возникающее из каждого отдельного решения, всегда представляет собой мир, для которого еще не было прецедента и для поведения в котором еще не создано правило; моральное правило формулируется в каждой конкретной ситуации заново. В морали речь идет не об определении “подлинной ценности” в противовес “ложной ценности”, но об определении такой линии поведения, при которой были бы по возможности учтены все включенные в ситуацию ценности; более того, ценность является таковой не в силу своей подлинности, в отличие от ложности, а в силу того, что она существует (Д. Мид). Такого рода ситуационизм, или контекстуализм, подвергался критике за то, что не оставлял места для накопления морального опыта; на что Дьюи отвечал, что обобщенные представления о целях и ценностях существуют в таких же формах, что и любые общие идеи, и используются в качестве интеллектуальных инструментов в суждениях относительно конкретных случаев по мере их возникновения; как инструменты они создаются и испытываются в их применимости к этим случаям.

    В “Этике”, написанной Дьюи совместно с Дж. Тафтсом (1908), и в течение десятилетий остававшейся одной из наиболее популярных в США книг по моральной философии, вводится различие между “рефлективной” (reflective) и “обычной” (customary) моралью. Под первой понимаются те идеи и правила, которые возникают в процессе решения моральных проблем в конкретных ситуациях; под второй — те общие моральные цели и принципы, которые формируются на основе повторяющихся ситуаций и которые могут рассматриваться в качестве “операционального a priori”, каждый раз проверяемого и подтверждаемого в новых возникающих ситуациях принятия моральных решений. Этические идеи Дьюи получили приложение в политической теории, в частности в учении о “демократии как моральной концепции”, и в теории воспитания, в частности морального воспитания.

    В 1960—70-е гг. прагматизм утратил свои позиции в философии; однако с конца 1980-х гг. он получил “второе дыхание” как американская параллель постницшеанских новаций в европейской философии (Д. Деннет, X. Патнэм, Р. Рорти). Лит.: Dewey J„ Tufts}. И. Ethics. Carbondale, 1985; Morris CA. The Pragmatic Movement in American Philosophy. N.Y., 1970.

    P. Г. Апресян