Akademik

        совокупность учений, притязавших на происхождение от Пифагора, одно из самых влият. течений в антич. философии. Различают: 1) ранний, или доплатоновский, П.: последняя чета, 6 в.— сер. 4 в. дон, э.; 2) платонизирующий П. Древней Академии 4 в. до н. э.; 3) эллинистич. (у некоторых исследователей — «средний») П., представленный псевдопифагорейскими трактатами, датируемыми в основном кон. 4 в,— 1 в. до н. э.; 4) неопифагореизм — с 1 в. до н. э.

        Под П. в узком смысле понимают ранний П., совпадающий с историей основанного Пифагором в Кротоне пифагорейского союза, свободной религ. общины, сосредоточенной прежде всего на проблеме спасения; легенда, о Пифагоре в этом смысле типологически сопоставима с Евангелием: ср, ранние свидетельства о нисхождении Пифагора в Аид и его воскресении (Геродот 4,94; Софокл, Электра 62 со схолиями и Гермипп у Диогена Лаэртия 8,41). Но в отличие от аналогичных общин орфиков (есть ряд сообщений о ранних пифагорейцах и самом Пифагоре как авторах некоторых поэм «Орфея»), пифагорейский союз был также науч.-филос. школой (во всяком случае, начиная с 5 в.) и политич. партией, распространившей своё влияние на греч. полисы Юж. Италии и (частично) Сицилии. Лозунг пифагорейцев «у друзей всё общее» сочетался с жёсткой иерархич. тенденцией, тормозившей демократич. развитие полиса. После антипифагорейских восстаний (первое произошло ещё при жизни Пифагора на рубеже 6—5вв.) и разгрома союза италийский центр П. переместился в Та-рент: ещё в сер. 4 в. до н. э. там существовала сильная община, руководимая Архитом, другом Платона. Одновременно бежавшие от расправы пифагорейцы впервые появляются в балканской Греции: в Фивах (друзья платоновского Сократа в «Федоне» Симмий и Кебет; ср. Филолай) и Флиунте. Согласно Аристоксену (фр. 18—19 Wehrli), члены флиунтскрй общины — Фантов, Эхекрат (тождествен с Эхекратом «Федона»), Диокл, Поли» мнаст и Ксенофил из Халкидики (ученики Филолая и Эврита) были «последними из пифагорейцев.». Однако есть указания на то, что традиция П. не угасла вполне и в эллинистич. эпоху (пифагореец Ликон, писавший против Аристотеля, и др.). Внутр. организация пифагорейского союза выражается прежде всего в делении на «акусматиков и математиков» (иначе «эксотериков и эсотериков»); первоначально оно, возможно, соответствовало различным ступеням посвящения, но со временем «акусматики» и «математики» превратились во враждующие группировки, причём первая воплощала фольклорно-религ., а вторая — науч.-филос. традицию в П. «Акусматики» заучивали наизусть «акусмы» (иначе «символы») — бездоказат. максимы космологич., эсхатоло-гич. и этич. характера («Что самое мудрое? — Число», «Что есть острова блаженных?— Солнце и Луна», «Землетрясение — сходка мертвецов» и т. д.), включавшие также множество ритуальных запретов и табу. «Математики» занимались «науками» («математа»)—арифметикой, геометрией, астрономией, гармоникой и филос. космологией, которую Аристотель истолковал как онтологию. И те и другие претендовали на верность изначальному учению Пифагора, образ которого поэтому раздваивается в антич, источниках на религ. учителя и создателя математич. науки.

        Реконструкция доплатоновского П. опирается на два осн. источника: подлинные фрагменты Филолая и свидетельства Аристотеля о т.н. пифагорейцах, в учении которых большинство совр. исследователей видит целостную систему, в основном совпадающую с системой Филолая. К ней не относится таблица противоположностей — 10 пар онтологич. принципов (Метафизика 986а 22): предел — беспредельное, нечет — чёт, одно — множество, право — лево, мужское — женское, покоящееся — движущееся, прямое — кривое, свет — тьма, добро — зло, квадрат — прямоугольник. Это относительно поздний продукт академич. систематики (но включающий древний материал), вероятно, принадлежащий Спевсиппу. Последний крупный представитель доплатоновского П.— Архит Тарентский: в его лице пифагорейские «науки» окончательно обособились от спекулятивной философии и выделились в спец, дисциплины,

        Новым в платонизирующем П. (или пифагорезирующем платонизме — см, Платон, платоновская Академия, Спевсипп, Ксенократ) было: чисто онтологич. понимание числе, тогда как древнепифагорейская аритмология была непосредственно связана с космогонией; идеализация и субстанциализация чисел, образующих у Платона промежуточную сферу бытия между идеями и чувств. вещами (в раннем П., согласно Аристотелю, числа «неотделимы» от вещей); замена «предела и беспредельного» как высших принципов одним (монадой) и неопредел. двоицей (диадой); порождение чувств. тел через последовательность «точка — линия — плоскость — тело», где точка определяется как единица, обладающая протяжённой величиной; 5 правильных многогранников и их корреляция с 5 элементами (согласно схолиям к Евклиду 654, 3 слл. пифагорейцы знали только три — пирамиду, куб и додекаэдр; октаэдр и икосаэдр открыл Теэтет).

        Эллинистич. П. представлен трактатами, приписывавшимися Пифагору и древним пифагорейцам (Архиту, Филолаю, Экфанту, Диотогену, Гиппасу, Теано и др.) и ставшими предметом интенсивных исследований после пересмотра их датировки (раньше они считались «неопифагорейскими») и публикации собрания Теслефа в 1965, Осн. источник — пространные цитаты-фрагменты в антологии Иоанна Стобея (нач. 5 в.), но сохранились и некоторые целые трактаты: «Архит. О категориях», «Оккел. О природе Вселенной», «Тимей из Локр. О природе души и космоса» (считался в древности оригиналом платоновского «Тимея»). Эллинистич, П, носит пропедев-тич, характер (но Теслефу — «учебники философии») и использует понятийный аппарат Платона и Аристотеля.

        Источники: DК I, Dublin — Z., 196813; Тimpanaro CardiniM. (ed.l, Pitagorici. Testimonianze e frammenti, v. 1—2, Firenze 1968.

        Rathmprin W,, Quaestjones Pythagoreae, Orphicae, Empe-doclege, Halle/Saale, 1933; Zeller E., Mondolfo R., La filosofia del Greci nel suo sviluppo storico, v. 2, Pirenze, 1938, p. 288—685; Fritz K. v., Pythagorean politics in Southern Italy, N. Y., 1940; Rfiуen J. E., Pythagoreans and Eleatics, Carnb., 1948; Сarсopino J., Pe Pythagore aux apotre·.. Etudes sur la conversion du monde Romain, P., 1956; Fritz K. v., Pythagoreer, в кн.: RЕ, Hlbbd 47, 1963, col. 209—300; Petienne M., De la pensee reljgieuse a 1s pensie philosophique. La notion de daimon dans Je pythagorisme ancien, P., 1963; Levy I., Recherches esseniennes et pythagoriciennes, Geneve — P., 1965; Zuntz G., Persephone, Oxf., 1971; The Pre-socratics, ed. Alex. P. P. Mourelatos, Garden City, 1974, p. 135—85.

        см. также лит. к ст. Пифагор, Филолай. Эллинистич. П.: Тhesleft H., An introduction to the Pythagorean writings of the hellenistic period, Abo, 1961 (лит.); Pseudo-Archytas uber die Kategorien, hrsg. v. T. A. Szlezak, В.—N. ?., 1972; Locrus Timaeus, Pe natura mundi et anirnae, Text und Ubers. W.—Marg, Leiden, 1972; Pseudepigrapha I, Vandoeuvres — Geneve, 1972 (Entretiens sur I 'Antiquite Classique, v. 18).

        А. В. Лебедев.

религ.-философское учение в Древней Греции 6–4 вв. до н.э., исходившее из представления о числе как об основном принципе всего существующего. Свое название оно получило от Пифагора.

Вначале пифагорейское учение передавалось только устно. Первое письменное изложение пифагорейской доктрины дал Филолай, от к-рого, как и от Иова Хиосского, остались не очень значит. фрагменты. С конца 5 в. П. стал мало-помалу сближаться с сократо-платоновской философией, так что вам Платон в конце своей деятельности оказался пифагорейцем.

Окончательное оформление П. нужно относить именно к позднему Платону и древней Академии платоновской. Последними учениками Филолая были Эврит, Ксенофил, Фантон, Эхекрат, Диокл и Полимнаст. Ксенофил был учителем перипатетика Аристоксена, много писавшего о П. Философ и ученый 1-й пол. 4 в. Архит Тарентский был последним крупным представителем П. Спустя примерно триста лет после этого идеи П. стали отправным пунктом развития неопифагореизма. Сначала, по-видимому, П. мало чем отличался от древнейшей натурфилософии. Он учил о вдыхании в себя космосом окружающего беспредельного воздуха (58 В 30, Diels⁹). У пифагорейца Гиппона, так же как и у Фалеса, началом является вода (38 А 4, ср. 5. 6. 8), а у Гиппаса, как и у Гераклита, – все из огня (гл. 18, 7. 8). Тем не менее общее учение пифагорейцев выводит все из чисел, а Аристотель прямо считал пифагорейские числа своеобразной материей (58 В 5), так что, напр., небо у пифагорейцев было число (58 В 4. 5). Космос тоже трактовался у них состоящим из одних чисел не без использования мифологии (ср. объяснение млечного пути, гл. 41, 10) и не без детских наивностей, как, напр., при объяснении движения комет (гл. 42,5). Сначала душа была огненная (Гиппас 9), или водяная (Гиппон 3.10), или из пылинок (58 В 40); а затем стали говорить, что душа есть гармония и, именно, гармония противоположностей тела (44А 23; 58 В 41), что она есть числовое устроение (44 В 11), что она бессмертна и бестелесна (В 22, 26 В 4) и даже что она только ради наказания прикреплена к телу (44В 14).

Т.о., П. за 200 лет своего существования прошел все оттенки философии, начиная от материализма ионийской школы и кончая самым настоящим идеализмом платонизма.

Осн. филос. направленность П. состояла в философии числа. Этим он резко отличался от учения ионийской школы, стремившейся свести все существующее к той или иной материальной стихии. П. обращал осн. свое внимание не на самые стихии, но на их оформление, на их арифметически-геометрич. структуру (ср. 47 А 6), к-рую они тут же соединяли с акустикой и астрономией, делая в этих областях открытия (гл. 41, 7; 44 А 6; 58 В 2. 3. 20) и подчиняя музыке даже и грамматику (47А 19 b). Это – величайший вклад в сокровищницу мировой философии и науки, потому что возникновение математич. естествознания в новое время философски было связано с идеями П.

Числа у пифагорейцев вначале вообще не отличались от самих вещей и, следовательно, были просто числовым образом размеренными вещами (58 В 9. 10. 26, 28), при этом числовым образом понимались не только физич. вещи, но и вообще все существующее, как, напр., добро (58 В 27) или добродетель (В 4), затем они стали трактоваться как сущности, принципы и причины вещей, более или менее отделенные от них (В 5. 8. 13. 22. 25). Эврит же даже понимал числа структурно, называя числом, напр., человека, составленного из определенного количества камешков и образующего тот или иной определенный контур (гл. 45, 2. 3). Но если у Эврита числа просто структурны, т.е. содержат в себе идею порядка, то когда пифагорейцы делили числа на линейные, плоскостные, квадратные, прямоугольные и трехмернотелесные (гл. 43,4; 44 А 13; 47 А 17; 58 В 27), тогда, несомненно, действовало у них уже скульптурное представление о числах. Числа, к-рыми Поликлет (40В 1–2) характеризовал свои статуи, тоже суть упорядоченные множества. Филолай же трактовал и звук как трехмерное тело (44 А 26). В дальнейшем же числа понимались и попросту как платоновские идеи и божеств. существа (В 12), а Гиппас учил даже, что "число – первый образец творения мира" и что оно – "орган суждения творца мира – бога" (гл. 18,11). "Число – самое мудрое из всех (вещей)" (58 С 2). В учении П. о числе с самого начала было много мистического, потому что сам пифагорейский союз был основан как братство, стремившееся осуществлять чистую жизнь после дионисийского оргиазма с переводом экстатич. состояний в филос. концепции. О богах учили здесь в связи с математич. и астрономич. построениями (44 В 19; А 14; гл. 41,7), не говоря уже об общем религ. характере "пифагорейского образа жизни" (58 D 2.3; о связи П. с орфиками, т.е. с религией Диониса и Аполлона, см. Е. Rohde, Psyche, Tübingen, 1925, 9–10 Aufl., с. 106, прим. 2). Оргиазм и число имели между собой то общее, что оба они были безличны и не содержали никаких теорий качеств. наполнения предмета (о пифагорейской диалектике оргиазма и числа – см. А. Ф. Лосев, История античн. эстетики, 1963, с. 263 сл.).

Когда же П. переходил к учению о содержании или о качестве бытия, то он уже не удовлетворялся внешними материальными стихиями, но создавал учение о душе как о нематериальном начале. П. втягивал свою концепцию души в общее учение о круговороте вещества, откуда и возникало знаменитое пифагорейское, или, точнее сказать, орфико-пифагорейское (см. Орфики), учение о переселении душ в разные существа и предметы, или концепция вечного круговорота душ (гл. 14,8). Вместе с открытием души как самостоятельного начала появилось и чувство связанности души телесным началом, чувство грехопадения, жажды преодолеть телесное начало и такого возмездия за грехи, в результате к-рого можно было бы надеяться на полное очищение. Т.о., П. и связанный с ним платонизм были отдаленными предшественниками христианства, правда, еще в пределах чисто языч. политеизма. Для безличного понимания души в П. характерна концепция души у Филолая как самодвижного числа, откуда делается понятной и связь концепции души и числа в П. (гл. 18,11).

На почве осн. учения о числе возникала в П. и весьма оригинальная арифметика, придававшая пластич. и жизненный смысл решительно каждому числу: единица трактовалась как абсолютная и неделимая единичность, двоица – как уход в неопределенную даль, троица – как оформление этой бесконечности при помощи единицы, т.е. как первое оформление вообще, четверица – как первое телесное воплощение этой триадич. формы и т.д. (Теофраст 58 1В 14; Эврит гл. 45, 2; Аэций В 15; Аристотель В 17 и т.д.). Все эти открытия вызывали неимоверный восторг, доходивший до мистич. ощущений. Там же, где не было откровенной мистики, появлялась эстетика: "из форм тел самое прекрасное – шар, из форм плоскостей – круг" (58 С 3). Вполне понятно, что у пифагорейцев вызывали восторг первые операции над числами, понятия чёта или нечета, суммирование первых четырех чисел в виде десятки, и потому священность декады (44 А 13), соотношение чисел в виде разного рода пропорций (гл. 18, 15; 44 А 24; 48 В 2) и пр. Наблюдения пифагорейцев имели огромное значение и для развития тогдашней натурфилософии. Уже Пифагору приписывали открытие т.н. пифагоровой теоремы (58 В 19), установление суммы углов треугольника (В 21), открытие пяти правильных геометрич. тел (44 А 15). Пифагорейцам приписывали открытие вращения земли и движения ее вокруг мирового огненного центра (44 А 1.21; гл. 51, 1.5; 58 В 37 ср. 36). Ранние пифагорейцы, по преданию, при помощи наблюдения над металлич. пластинками разных размеров или сосудов с разным наполнением водой установили числовые отношения, характерные для кварты (4/3), квинты (3/2) и октавы (2/1), к-рые тут же объединялись с общеизвестными материальными стихиями или с правильными геометрич. телами (гл. 18,12.14; 47 В 1.2; 58 В 18). Тоны, полутоны и еще меньшее деление тона были осознаны у пифагорейцев со всей точностью, превышающей даже точность новоевроп. акустики (44 В 6; 36 В 5; 47 А 16. 19а). Мало того, эта физически-арифметически-акустич. концепция распростра-нялась и на весь космос (47 В 1), так что этот последний мыслился состоящим из десяти небесных сфер (44 В 16; гл. 50. 1), из к-рых каждая издавала свой характерный звук (58 В 35), состояла из определенной комбинации правильных геометрич. тел (44 В 12) и выявляла те или иные материальные стихии с той или иной их структурой, пропорцией и с той или иной тонкостью их консистенции.

Рассуждения пифагорейцев о противо- положностях носили диалектич. характер. Аристотель перечислял 10 осн. пифагорейских противоположностей: беспредельное (бесконечное) и предел (конечное), нечетное и четное, одно и множество, правое и левое, мужское и женское, покоящееся и движущееся, прямое и кривое, свет и тьма, доброе и злое, квадратное и продолговато-четырехугольное (58 В 5). Филолай называет единство этих противоположностей гармонией (44 В 10). Центральной здесь остается противоположность конечного и бесконечного, или предела и беспредельного. Пифагорейцы демонстрировали эту противоположность путем чертежа замкнутой кривой на неопределенном и безграничном фоне (А 9; В 1–3.6). Учение о пределе и беспредельном возникло в П. не без влияния Анаксимандра.

Наконец, П. проповедовал аскетизм, но аскетизм в антич. смысле слова: здоровая душа требовала здорового тела, а то и другое – постоянного музыкального воздействия, сосредоточивания в себе и восхождения к высшим областям бытия (58 С 3.4; D 1.6.8; 57,3), так что музыка, философия и медицина здесь почти отождествлялись.

Относительно политич. настроения пифагорейцев существует традиционное и неправильное представление об их аристократизме. Дж. Томсон (см. "Исследования по истории древнегреческого общества", т. 2 – Первые философы, М., 1959, с. 242–51) убедительно показал, что пифагорейцы не были идеологами крупного землевладения и что, скорее всего, они были умеренно-прогрессивными демократами. Это видно, напр., из их предвосхищавшего христианство учения о равенстве всех душ перед вечностью. Знаменитое сожжение пифагорейского дома в Кротоне было совершено вовсе не демократами, но аристократом Килоном (гл. 14, 16; 44 А 4а). Архита Тарентского Страбон прямо называл вождем демократии (47 А 4), а об его демократич. поведении читаем пространное сообщение у Атенея (А 8). И вообще уединенный и сосредоточенный образ жизни пифагорейцев нисколько не мешал им участвовать в политике, и это, – начиная с самого Пифагора (гл. 14,8.16) и кончая Архитом (кроме указанных только что фрагментов, А 1.2).

Идеи П. оказались чрезвычайно живучими не только в пределах самого античного мира, но и во всех последующих культурах, вплоть до совр. теософии и антропософии. Фрагменты в рус. пер. А. Маковельского, в его кн.: Досократики, ч. 3, Каз., 1919.

Лит.: Ленин В. И., Философские тетради, Соч., 4 изд., т. 38, с. 233–34; Дынник Μ. Α., Очерк истории философии классич. Греции, М., 1936, гл. 2; История философии, т. 1, [M.], 1940, с. 40–48; История философии, т. 1, М., 1957, с. 82–85; Ritter H., Geschichte der pythagoreischen Philosophie, Hamb., 1826; Sobczyk P., Das pythagoreische System in seinen Grundgedanken entwickelt, Breslau, 1878; Bauer W. von, Der ältere Pythagoreismus, Bern, 1897; Delatte Α., Essai sur la politique pythagoricienne, Liège–P., 1922 (Diss.); Méautis G., Recherches sur le Pythagorisme, Nchât., 1922; Willmann О., Pythagoreische Erziehungsweisheit, hrsg. von W. Pohl, Freib., 1922; Ζeller Ed., Die Philosophie der Griechen.., 7 Aufl., Tl.l, Hälfte I, hrsg. von W. Nestle, Lpz., 1923, с. 445–617; Τotok W., Handbuch der Geschichte der Philosophie, Bd 1, Fr./M., 1964, S. 115–118.

    ПИФАГОРЕИЗМ — одно из влиятельных течений античной мысли. Его зарождение связано с приездом Пифагора в Кротон ок. 532 до н. э. и основанием политического сообщества (гетерии). Эта гетерия, ставшая вместе с тем ядром философской и научной школы, добилась политического господства в Кротоне, а в 1-й пол. 5 в. до н. э. аристократические гетерии пифагорейцев доминировали во многих полисах Южной Италии. В ходе демократического движения ок. 450 часть пифагорейцев была убита, другие бежали в Грецию. Хотя отдельные пифагорейцы и позже занимались политикой (Архит), далее пифагореизм существует как научно-философская школа и как особый образ жизни. Аристоксен относил последних пифагорейцев ко 2-й трети 4 в. Оказав огромное влияние на Платона и платоников, пифагореизм сохранился и после исчезновения школы в виде неоформленного фило

    софского течения. В эпоху эллинизма оно породило массу псевдоэпиграфов, приписываемых Пифагору и его последователям. Эта литература, соединявшая популярную философию с пифагореизирующим платонизмом, подготовила почву для неопифагореизма (1 в. до н. э.). Неопифагорейцы считали себя преемниками древних, но их основными источниками, кроме псевдоэпиграфов, были платонизм и неоплатонизм, замешанные на увлечении магией, мистериями и пр.

    Более чем тысячелетнее развитие пифагореизма и разнообразие форм, в которых он проявлялся (философия и арифмология, точные науки, естествознание и медицина, политика, образ жизни, религиозное учение и практика), привели к тому, чтов разное, а иногда в одно и то же время пифагорейцами считались люди, между которыми трудно найти нечто общее. Поскольку Пифагор ничего не писал, а источники о раннем этапе пифагореизма малочисленны и противоречивы, пифагорейский вопрос, возникший в 19 в., окончательно не решен и поныне. Его основные аспекты: чтоиз сведений античной традиции можно надежно отнести к древнему пифагореизму? Каково соотношение в нем научно-философского и религиозного элементов? Насколько велика была унификация пифагорейских доктрин и деятельности, т. е. можно ли распространять наши знания о пифагорейце А на пифагорейца Б и тем более на всех пифагорейцев?

    ПИФАГОРЕЙСКАЯ ШКОЛА. Ее история делится на ранний этап, от основания сообщества до Филолая (ок. 530—430), и поздний, от Филолая до исчезновения школы (ок. 430—330). Список пифагорейцев, составленный Аристоксеном, включает 218 имен. Большинство из них было членами гетерий и/или приверженцами особого образа жизни, лишь немногие занимались философией, наукой и медициной. К ранней школе принадлежат врач Демокед, Аякмеон, Бронтин (адресат книги Алкмеона), Гиппас, учитель Парменида Аминий, натурфилософ и ботаник Менестор из Сибариса, Гиптт., математик Феодор из Кирены. У пифагорейцев учились Эмпедока ”Демократ. После 450 географические рамки школы расширяются: Филолай и Лисид (учитель полководца Эпаминонда) жили в Фивах; последователями Филолая были Симмий, Кебет, Эврит, Гикет и Экфант из Сиракуз. В 4 в. центрами пифагореизма были Тарент, где процветала школа Архита, и Флиунт; пифагорейцы жили и в Афинах.

    ИСТОЧНИКИ. Кроме ранней традиции о Пифагоре, фрагментов книг пифагорейцев и восходящих к ним свидетельств реконструкция древнего пифагореизма опирается на источники 4 в. Основные из них делятся на следующие группы. 1) Платон и платоники, сохранив важные сведения о пифагореизме, развили многие его идеи, которые уже Аристотель не всегда мог отделить от платонизма. 2) Аристотель написал о пифагорейцах специальный труд (отдельно — об Алкмеоне и Архите) и часто критиковал их в др. работах. Видя в них философских предшественников Академии, он приписал им числовую онтологию, невозможную для досократиков: предел и беспредельное (начала вещей) соотносятся с четным и нечетным (началами чисел). Таблица 10 противоположностей, которую он считал пифагорейской, принадлежит Академии (вероятно, Спевсиппу). 3) Наиболее ценную часть традиции (хотя и не свободную от тенденциозности) сохранили перипатетики: Аристоксен, автор биографий Пифагора и Архита и двух общих трудов о пифагорейцах, биограф Дикеарх, Евдем и Теофраст. 4) Комедия 4 в. высмеивала “пифагористов”, которые были нищи, грязны, босы и не ели мяса. Отождествить их с известными нам пифагорейцами не удается, нет и оснований видеть в них хранителей древнего образа жизни. Можно ли разглядеть в кривом зеркале комедии реальный феномен “популярной деградации” пифагореизма, остается неясным. Информация более поздних источников достойна внимания^йшь тогда, когда ее удается возвести к 5—4 вв., хотя и это не гарантирует полной надежности.

    ФИЛОСОФИЯ. Вопреки Аристотелю и следующей за ним традиции тезис “все есть число” не является центральным в пифагореизме и вообще в нем не засвидетельствован. Космогония Пифагора, продолжавшего традицию милетской натурфилософии, была чисто физической, но в отличие от монизма представителей Милетской шкалы, он выдвигал два начала, “предел” и “беспредельное”. Противоположные начала или качества зафиксированы у Алкмеона, Менестора и Филолая, Гиппас и Пшпон выдвигают по одному, но противоположному друг другу началу (огонь и влага). У пифагорейцев не было общешкольной доктрины ни по одному важному вопросу Характерный пример — учение о душе: Алкмеон считал ее божественной, Гиппас — огненной, Гиппон — влажной, Филолай, вероятно, отождествлял ее с гармонией, другие — с пылинками, движущимися в воздухе. В натурфилософии ранней школы под влиянием кротоиской медицины на передний план выступают физиология, эмбриология (Алкмеон, Гиппон) и ботаника (Менестор, Гиппон), часто в ущерб космологии (исключение — Гиппас). Во второй период явственно прояапяется влияние точных наук и (в меньшей степени) элеатов, Эмпедокла и атомистов. Филолай вернулся к видоизмененным началам Пифагора, объединяемых гармонией. У него же число впервые появляется в философском контексте, однако тезис Филолая — гносеологический (“без числа невозможно ничего познать”), а не онтологический (“мир состоит из чисел”). Эврит безуспешно пытался найти число, присущее человеку или животному, Архит плодотворно развивал философию математики, гносеологию и физику. У 1икета космология свелась к астрономии, эклектик Экфант отождествил монады (единицы) с атомами, Ликон вернулся к занятиям ботаникой.

    НАУКА. Пифагорейцам принадлежат: решающий вклад в создание дедуктивной геометрии, открытие иррациональности, основа I—IV книг “Начал” Евклида, построение трех правильных многогранников (куб, пирамида, додекаэдр). Арифметика (теория чисел) была монополией школы от Пифагора до Архита и вошла в “Начала” в виде VII—К книг. В астрономии ими установлена сферичность Земли, правильный порядок и направление движения пяти планет, выдвинута идея о том. что движение всех небесных тел является равномерным и круговым. Гармоника, состоявшая из математической теории созвучий и физической теории звука, завершала квадривиум точных наук, преподавание которого началось уже в 5 в. Полагая, что всякий звук возникает от движения, пифагорейцы решили, что звук сопровождает всякое движение, в т. ч. и небесных тел. Находясь на разных расстояниях от Земли, они издают неслышимые нам гармонические звуки, высота которых пропорциональна их скорости (“небесная гармония”). В физику пифагорейцы ввели контролируемый эксперимент, результаты которого выражались математически. Хотя пифагорейцев редко связывают с науками о природе, естествознание и медицина обязаны им целым рядом фундаментальных открытий (мозг как центр сознания) и теорий (равновесие качеств в организме как основа здоровья), а также зарождением физиологии, эмбриологии, анатомии, диететики и ботаники.

    РЕЛИГИЯ. В отличие от Пифагора, никто из известных нам пифагорейцев со сверхъестественным не связан. Хотя в пифагорейском сообществе были люди, верившие в чудеса Пифагора и метемпсихоз, ему не были свойственны основные черты религиозной секты: свои культы, божества, фиксированное учение и жизнеописание основателя. После смерти Пифагор, как и другие философы (Анаксагор), был героизирован, но этот культ был общеиталийским, а не пифагорейским. Поздние авторы приводят недостоверные, но вошедшие во все учебники сведения, которые приписывают пифагорейцам пятилетний обет молчания, тайные и устные доктрины, общность имущества, изгнание ослушников, беспрекословный авторитет Учителя, обычай учеников приписывать ему свои открытия и т. п. В надежных источниках этих и подобным им черт нет. Метемпсихоз, один из немногих общих элементов с орфизмом, был лишен в пифагореизме идеи наследственной вины и стремления вырваться из “мучительного круга” перевоплощений. Круговращение души по телам людей и животных воспринималось как часть естественного миропорядка; позже эта идея дала толчок философскому учению о “вечном возвращении”. Известны запреты (частью связанные с метемпсихозом) на захоронение в шерстяной одежде, на отдельные виды мяса и рыбы и на бобы (последний имел и медицинский смысл). Из многих версий о вегетарианстве верна, вероятна, та, по которой души умерших не вселяются в тела жертвенных животных — это позволяло участвовать в обязательных для любого политика общественных трапезах. В кон. 5 в. софист Анаксимандр из Милета (младший) собрал в своем “Толковании пифагорейских символов” традиционные максимы (“Что есть море? — Слезы Кроноса”, “Что самое мудрое? — Число”) и десятки примитивных табу (не говорить в темноте, не ходить по торным дорогам, не мочиться против солнца). В отличие от максим, подавляющее большинство табу с пифагореизмом никак не связано, а их выполнение нигде не засвидетельствовано. Традиция о “символах” была очень популярна и в конце античности привела к тому, что раннюю школу представляли разделенной на “математиков”, занимавшихся философией и наукой, и “акусматиков”, слепо следовавшим “символам” (их позднее название - акусмы). Пифагорейский образ жизни, одобрявшийся Платоном и описанный Аристоксеном, не имеет с этой картиной ничего общего.

    Ист.: DK I, Timpanaro Cardini M. (ed.). Pilagonci: Testimonianze e frammenü, fasc. 1-111. Firenze, 1958-61, ThesleffH. (ed.). The Pythagorean Texts of the Hellenistic Period. Abo, 1965, Фрагменты ранних греческих философов, издание подготовил А В Лебедев, ч. l. M., 1989

    Лит.: Жмудь Л. Я Наука, философия и религия в раннем пифагореизме. СПб., 1994; Zeller E. Die Philosophie der Griechen, 6 Aufl., Bd. I. Lpz, 1919; Delatte A. Études sur la littérature pythagoricienne. P., 1922; Heath T. L. A History of Greek Mathematics, v. l. Oxf., 1922; Frank E. Plato und die sogenannten Pythagoreer. Halle, 1923; Minor E. Pythagorean Politics in Practice and Theory. Baltimore, 1942; ThesleffH. An Introduction to the Pythagorean Writings of the Hellenistic Period. Abo, 1961; Guthrie W. K. C. A History of Greek Philosophy, vol. 1. Cambr., 1962; FriKK. von. Pythagoreer, RE 24, 1963, col. 209-268; Burkert W. Lore and Science in Ancient Pythagoreanism. Cambr. (Mass.), 1972; Waerden B. L. van der. Die Pythagoreer. Z., 1979; Kirk G., Raven J., Schoßeid M. The Presocratic Philosophers. Cambr., 1980. Библ.: PaguelL. (ed.). Les Présocratiques: Bibliographie analytique (1879—1980), vol. 1--2. P., 1988-89. См. также лит. кет. Пифагор.

    Л. Я. Жмудь