Akademik

        теология кризиса, ведущее направление в европ. теологии протестантизма 20—30-х гг. 20 в., развивавшееся в контакте с ранним нем. экзистенциализмом и близкое к нему по происхождению и установкам (напр., в стремлении опереться на наследие Кьеркегора и др.). Толчком к возникновению Д. т. был глубокий кризис устоев европ. бурж. цивилизации, выявившийся в связи с 1-й мировой войной и её последствиями. Принципы этого течения были сформулированы в 1921—22 в работах нем. теологов К. Барта, Э. Бруннера, Р. Бультмана, Ф. Гогартена, П. Тиллиха и др. В 1923 был создан печатный орган Д. т. «Zwischen den Zeiten». Манифестом Д. т. явилась кн. Барта «Послание ап. Павла к римлянам» (19222). В качестве осн. принципа Д. т. её инициаторы принимают «диалектич. путь» к утверждению через отрицание и противоречие. Исходный пункт Д. т. — безнадёжность всех попыток овладеть содержанием веры через к.-л. интеллектуальные или культовые манипуляции, т. е. через «религию», которую Д. т. резко противопоставляет «вере». «Религия»— свод заранее данных приёмов обращения с богом, «вера» — событие непредвидимой встречи с богом в конкретности истории. Усматривая в религии иллюзию, благодаря которой человек получает под видом образа бога собств. мистифицированный образ, Д. т. готова в этом пункте солидаризироваться с атеистич. антропологизмом Фейербаха. Отрицая религию как сумму предметных представлений и действий, Д. т. утверждает веру в абсолютно несоизмеримого, по отношению ко всему человеческому, бога. Перед таким богом человек в любом своём совершенстве обречён стоять с пустыми руками. Бог, по мысли диалектич. теологов, есть «критич. отрицание» всего, «совершенно непредметный источник кризиса всякой предметности, судия, небытие мира» (Bart K., Der Romerbrief, Munch., 1922, S. 57). При таких предпосылках положение теологии становится весьма драматичным: она ощущает себя между отвергнутой предметностью и пустой беспредметностью, пытаясь найти выход из этой ситуации в обращении к откровенно многозначным формулировкам. Установка Д. т. близка методу философствования Хайдеггера и Ясперса.

        В историч. перспективе учение Д. т. предстаёт как возвращение к осн. идейным мотивам инициаторов Реформации — Лютера и Кальвина. В связи с этим Д. т. выступила против либерального протестантизма 19 в., растворявшего веру в психологии, религию — в стихии безрелигиозной цивилизации.

        Распад течения Д. т. был связан, во-первых, с поли-тич. событиями 30-х гг.: если Барт и Тиллих стали провозвестниками христ. сопротивления гитлеризму, то Гогартен примкнул к пронацистскому течению т. н. нем. христиан. Во-вторых, присущее Д. т. неустойчивое равновесие её противоположных тенденций нарушалось в том или ином направлении: Бультман пришёл к провозглашению демифологизации христ. учения; Бруннер, пытаясь преодолеть нигилистич. беспредметность Д. т., приступил к построению новой «естеств. теологии», что вызвало резкую отповедь Барта. Эпилогом к европ. истории Д. т. явилась деятельность в США Р. Нибура, заимствовавшего у своих нем. предшественников критику теологического либерализма и социального оптимизма.

(теология кризиса)

так называлось представленное в 1921 – 1933 Карлом Бартом, Фридрихом Гогартеном, Эдуардом Турнейзеном, Георгом Мерцем, Эмилем Бруннером, Рудольфом Булътманом и др. течение в евангелической теологии, которое впоследствии приняло различные и отчасти противоположные направления. В противоположность царившему еще в начале столетия историко-психологическому самоистолкованию «религиозного» человека для этих ¹ теологов был характерен активный интерес ко всему превосходящему и новому, что ограничивает и определяет человеческое самопонимание и что в Библии называется Богом, Божьим словом, Божьим откровением, царством Божьим и делом Божьим. Обозначение «диалектический» подразумевало работу мысли при общении человека с суверенно противостоящим ему Богом.

    ДИАЛЕКТИЧЕСКАЯ ТЕОЛОГИЯ (критическая теология)—направление протестантской теологии, сложившееся в 1920-х гг. 20 в. и определившее во многом развитие современной протестантской мысли. 1-я мировая война подорвала веру в прогресс и поставила под сомнение фундаментальные посылки либеральной теологии, ее понимание отношения между человеком и Богом. В ситуации кризиса европейской цивилизации христианство оказалось лицом к лицу с проблемой не постепенного совершенствования человека и общества, но объяснения трагизма истории, катастрофического характера развития человеческого общества. Встали вопросы, как можно теперь верить в Бога, в каком отношении он находится к миру, что значит быть христианином в таком мире. Для теологии это был также вопрос о том, что в действительности говорит Библия.

    Начало нового теологического движения—оно называло себя “теологией кризиса”, “теологией парадокса”, “теологией слова Бога” и, наконец, “диалектической теологией”—связывают с появлением книги молодого протестантского пастора Карла Барта “Послание к Римлянам”, вышедшей в 1919. Барта поддержали молодые теологи и пасторы, группировавшиеся вокруг журнала “Между временами”,—Р. Бультмаи, Ф. Гогартен, Э. Брукнер, Э. Турнейзен. Они отвергли попытки свести христианскую Весть к морали, культу или идеям социальной справедливости, выступив против приспособления ее к потребностям современной цивилизации, против идеалов и ценностей своих учителей —А. Горчака и Э. Трёльча, вождей либерального протестантизма, и призвали вернуться к первоосновам Реформации, к Лютеру и Кальвину (отсюда еще одно название этой теологии— неоортодоксия). Они глубоко восприняли диалектику С. Кьеркегора, которая устанавливала непреодолимую разумом противоположность между Временем и Вечностью, между человеком и Богом, между словом человека и Словом Бога, и в качестве метода мышления — парадокс. 'Экзистенциальная диалектика отчаяния и надежды, образцы которой они нашли также у Φ. Μ. Достоевского, заняла место гегелевской рационалистической диалектики отвлеченных категорий.

    Диалектическая теология предложила новый метод разработки библейских дисциплин, церковной истории, догматики, пастырского богословия, который был противопоставлен не только методу либеральной теологии, историкопсихологаческому самоистолкованию “религиозного человека”, но также метафизике, естественной теологии, католической схоластике, всем попыткам постижения Бога, основывающимся на учении об “аналогии бытия”. Вопреки этому, утверждали они, следует исходить из “бесконечного качественного различия” между Богом и миром, между Богом, который на небесах, и человеком на земле. Нет пути от человека к Богу, есть только один путь—от Бога к человеку. Слово Бога является приговором человеческой гордыне — “кризисом человека”, и антропоцентристски ориентированной теологии, которая исходит из того, что человек может познать Бога в природе и истории, приговором “религии”, понимаемой как некая изначальная “естественная” связь посюстороннего, вещного мира и запредельного, “не-вещного Бога”.

    Диалектическая теология отвергает философию как попытку обосновать познание Бога, исходя из мысли о природном “родстве” Бога и человека или признания какой-то другой общей для Бога и человека основы, будь то дух, идея или разум. Бог—нечто “совсем иное” не только по отношению к миру, но и ко всем попыткам выразить Его в человеческой речи, в объективирующем восприятии. Бог есть “Совсем Другое”, поэтому “прямые” высказывания о Боге как таковом незаконны; правомерны лишь экзистенциальные высказывания, выражающие затронутость человеческого существования деянием Бога. Но при этом остается еще одна опасность: человеческий разговор о Боге легко соскальзывает на пересказ мифологических “историй о Боге”. Христианская вера должна быть освобождена от исторически-преходящей оболочки — религии, переведена на язык экзистенциальных высказываний и демифологизирована. Христианская вера в понимании диалектической теологии не является частью культуры, она пребывает в разрыве с ней, она есть суд над всем человеческим. Самое важное лежит за пределами всего человеческого знания и самопонимания (культуры). Только через Бога человек обретает свое подлинное существование и свою подлинную сущность.

    Однако парадоксальным образом диалектическая теология обосновывает нераздельность догматики, с одной стороны, и политики и этики, с другой: неприемлемое нравственное и политическое поведение христианина она оценивает как свидетельство изъяна его веры. Самый большой изъян — превращение веры в “религию”, в служение “не-богу”— государству, нации, расе, классу, вождю. Библейский Бог не имеет ничего общего с “богами” религий и философий, изготовленными человеком по своему образу и подобию. В философии Барт, напр., видит атеистическую затею, стремление стереть черту между Богом и сотворенными Им человеком и миром, преодолеть непреодолимую пропасть, лежащую между ними. За утверждением диалектической теологии самоценности христианской веры стоит стремление защитить ее от идеологизации, от попыток поставить ее на службу политике или морали. Ибо все это означает подмену “последнего” “предпоследним”, подмену истинного Бога—ложными богами, веры—идолопоклонством. Только доверившись “единому Слову Бога” человек может избежать такой ситуации, когда, поклоняясь ложным богам, он оказывается на самом деле “без бога”, т. е. беспомощным перед лицом нигилизма и соблазном вседозволенности.

    Согласившись в том, что “Иисус Христос есть единое Слово Бога” и единственное содержание теологии, отвергнув теологию как в ее либеральном, так и фундаменталистском вариантах, сторонники диалектической теологии разошлись в понимании того, как сделать понятной христианскую Весть и перевести ее на язык современного человека. К концу 2-й мировой войны в диалектической теологии обнаружились противоречия. Турнейзен остается с Бартом в его радикальном христоцентризме: единственно важно то, чтоговорит Бог, и только в том, чтоОн говорит, “светит истина”, которую не следует искать в том, что говорит человек. Сознавая заключающуюся в этой позиции угрозу культурного изоляционизма, Бруннер предлагает свой вариант естественной теологии в работе “Природа и благодать” (1934), вызвавшей резкое неприятие со стороны Барта. Гогартен и Бультман выступили против взгляда, согласно которому сегодня говорить о Божественном откровении можно, только обратившись к исторической экзистенции; они отбросили попытки в каких-либо конкретных событиях истории обнаружить Откровение как “метафизику истории”. Вслед за Кьеркегором Гогартен отвергает всю идеалистическую философию культуры и истории, всякое философское толкование человеческой экзистенции, в пользу приходящей к своей “целостности” экзистенции через Откровение в Иисусе Христе. Бультман же обращается к учению об оправдании, к теме Креста. Он разработал программу “демифологизаими” Нового Завета, как “экзистенциальной интерпретации” содержащейся в нем мифологии. В теологии Бультмана сказывается сильное влияние М. Хайдеггера.

    Так или иначе Гогартен, Бультман и Бруннер вновь обращаются от Христа к человеку, полагая, что Бог открывается не только в Слове, но и в человеческом существовании, а поэтому философия способна помочь теологу в прояснении Слова Божьего. Но это означает, что вновь оживает отвергнутая диалектической теологией проблематика и подходы либеральной теологии 20 в. Тем самым прокладывается путь к антропологическому повороту в протестантской теологии 2-й пол. 20 в. Тиллих, напр., расематри* вает библейское Откровение как самое “совершенное” и “окончательное”. Недиалектично усматривать откровение в каком-либо историческом событии или личности.

    Откровение, т. е. открывающееся в “условном” “безусловное”, в физическом мире обнаруживается как его окончательная метафизическая “глубина”. Иисус—только медиум “безусловного”, его воплощение. Опасность всякого воплощения безусловного состоит в том, что оно возвышает обусловленное (символ, институт, движение) до уровня предельности. Теология с помощью критической интерпретации должна преодолеть эту опасность и тем самым, насколько это возможно для мысли, преодолеть роковой разрыв между религией и культурой.

    Теология Тиллиха—это философская теология, в основе которой лежит метод корреляции христианского Откровения с человеком в его метафизическом и историческом измерении, христианской веры—со светской культурой. Диалектическая теология, т. о., продолжает стимулировать современную христианскую теологию даже в тех ее вариантах, которые развиваются в размежевании и прямой полемике с ее исходными положениями. Связующим звеном и переходом от диалектической теологии к современной теологии, начиная с появляющейся в 1960-х гг. “теологии смерти Бога”, явилась теологическая концепция Д. Бонхёффера, во многом повлиявшая на вышедшую в 1964 книгу англиканского епископа Дж. Робинсона “Честно перед Богом”. Разделяя с Бультманом требование интеллектуальной честности, Бонхёффер развивает идеи диалектической теологии в направлении “не-религиозной интерпретации” христианской веры в ставшем “совершеннолетним” безрелигиозном мире. Бонхёффер стремится возвратить Бога в церковь и в светский мир, набрасывая (под влиянием идей М. Бубера) концепцию церкви как реализации христианской субстанции в межличностных отношениях, во взаимосЕязанности Я и Ты. Тем самым утверждается новый стиль христианского существования как “существования для другого”, как “жизнь для других”. Свою версию диалектической теологии предложил Райнхольд Нибур — пожалуй, наиболее влиятельный американский теолог 20 в.

    Идеи диалектической теологии разрабатывали за пределами Германии, где она возникла, Нильс Зеё (Дания), Пьер Мюри (Франция), Корнелиус Мискотт (Нидерланды), Йозеф Громадка (Чехословакия). Она оказала влияние и на католическую теологию, прежде всего в работах Ганса Урса фон Бальтазара и Ганса Кюнга.

    Диалектическая теология, внутренне противоречивая, возникшая как реакция на обмирщение христианства в либеральном протестантизме, но отвергшая также и фундаменталистский буквализм, определила главные направления и интригу развития христианской теологии 2-й пол. 20 в.: противостояние теологии, ориентирующейся на поворот к миру и истории, проявляющей фундаментальный интерес к человеку (как часть общего “антропологического поворота” в послевоенной философии), и теологии консервативной ориентации, избегающей опасных крайностей религиозного модернизма, лозунг которой—теология должна вспомнить о Боге и говорить не о человеке, но о Боге. Однако теперь эта дискуссия ведется на том уровне, на который продвинула теологическую мысль диалектическая теология в интерпретации соотношения Бога и человека, Откровения и истории. В обоих случаях точкой соприкосновения божественного откровения с человеком остается экзистенция, т. е. сам человек во всей конкретной целостности своего существования.

    Лит.: Робинсон Д. Честно перед богом. М., 1992; Громадна И. Перелом в протестантской теологии. М., 1993; Бонхёффер Д. Сопротивление и покорность. М., 1994; Гараджа В. И. Протестантские мыслители новейшего времени.—В кн.: От Лютера до Вайцзеккера. М., 1994, гл. 4, с. 182—276; Тшлих П. Теология культуры.— В кн.: Он же. Избранное. Теология культуры. М., 1995; Он же. Систематическое богословие. СПб., 1998; Нибур Райнхольд. Опыт интерпретации христианской этики.—В кн.: Христос и культура. Избр. труды Ричарда Нибура и Райнхольда Нибура. М., 1996; Нибур Х.Ричард. Христос и культура.—Там же, с. 7—224; Moltmann J. Anfänge der dialektischen Theologie, 2 Bde., 1962—63; Zähmt H. Die Sache mit Gott. Die protestantische Theologie irn 20. Jahrhundert, 1966; Zähmt H. (Hrsg.). Gespräch über Gott. Die protestantische Theologie im 20. Jahrhundert. Ein Textbuch, 1968; Hubner E. Evangelische Theologie in unserer Zeit, 1969; См. также лит. к ст.: Карт К., Бонхёффер, Брукнер, Булынман, Тимах, Нибур Райнхольд и Нибур Ричард.

    В. И. Гараджа