Akademik

(от греч. γῆ – земля и πολιτική – государственная деятельность) – бурж. политич. доктрина, стремящаяся путем извращенного толкования данных экономич., политич. и физич. географии обосновать внешнюю политику империалистич. держав, их претензии на мировое господство и экспансию. Впервые термин "Г." был введен реакц. швед. государствоведом, пангерманистом Р. Челленом во время 1-й мировой войны. Однако попытки доказать обусловленность политики экспансии географич. положением той или иной державы имели место и раньше. В Германии пропагандой Г. занимался основатель т.н. политич. географии Ратцель, в Англии – географ X. Маккиндер, в США – А. Мэхэн.

С 20-х гг. 20 в. геополитики Хаусхофер, Обст, Маулль и др. развернули на страницах журн. "Zeitschrift für Geopolitik" систематич. пропаганду идей реваншизма и агрессии. С установлением фашизма в Германии стала издаваться многочисл. лит-pa по Г. Нем. геополитики приписывали фашистскому империалистич. гос-ву свойства биологич. организма и заявляли, что оно нуждается в постоянном пространств. расширении. Опираясь на расовую теорию, они требовали уничтожения населения соседних с Германией гос-в (особенно славянских) с целью создания "жизненного пространства германской нации".

Япон. вариантом Г. являлась доктрина "сферы взаимного процветания", предусматривавшая захват всей Азии япон. империалистами.

После 2-й мировой войны Г. стала одним из существ. элементов идеологии мирового господства амер. империалистов и реваншизма зап.-герм. империалистов. Основные концепции амер. Г. были подробно изложены еще во время 2-й мировой войны в трудах социолога, историка и географа Н. Спикмена "Американская стратегия в мировой политике" (Spykman N. J., America's strategy in world politics, 1942) и "География мирного устройства" ("Geography of the Peace", 1944), в книге социолога и географа Хантингтона "Главные движущие силы цивилизации" (Huntington E., Mainsprings of civilization, 1945) и др. В качестве исходных пунктов рассуждений Спикмена, Хантингтона и др. фигурируют географич. детерминизм, социал-дарвинистская теория вечной борьбы всех против всех в междунар. отношениях и культ силы. Совр. амер. геополитики стремятся доказать, что в немецко-фашистской Г. имеется рациональное политико-филос. зерно, пытаются перестроить эту доктрину и использовать ее для обоснования агрессивных планов США. В попытке обосновать агрессию они договариваются до признания всех форм насилия, включая самые разрушит. войны (кн. "Американская стратегия в мировой политике"). Много внимания геополитики уделяют вопросу об относит. география, положении США и СССР. Так, в сб. "Компас мира" ("Compass of the world", 1944) и "Новый компас мира" ("New compass of the world", 1949) и др. амер. геополитики, ссылаясь на географич. положение обеих стран, стараются доказать неизбежность войны между США и СССР. Наиболее отчетливо эти идеи выражены в трудах профессора политич. науки Дж. Киффера. В кн. "Реальность мирового могущества" (Kieffer J. E., Realities of world power, 1952) и "Стратегия выживания" ("Strategy for survival", 1953) Киффер использует геополитич. идеи для запугивания мнимыми "агрессивными тенденциями СССР", якобы вытекающими из его географич. положения в центре евразиатского материка, и для провозглашения руководящей роли США в мире. В последнее время наблюдается возрождение геополитики в Зап. Германии. С 1951 снова выходит "Zeitschrift für Geopolitik", отражающий интересы реакционных элементов в промышленных и военных кругах ФРГ. Новое в совр. нем. геополитич. теориях заключается в их "наднациональной" космополитич. окраске и в "гуманистической" фразеологии. Нем. геополитики требуют создания "единой Европы", в к-рой Германия играла бы роль гегемона.

Лит.: Виттфогель К., Геополитика, географический материализм и марксизм, "Под знаменем марксизма", 1929, No 2–3, 6, 7–8; Звавич И., Геополитика и фашизм, "Вестн. Коммунистической акад.", 1934, No 1; Неуden G., Kritik der deutschen Geopolitik, B., 1958.

    ГЕОПОЛИТИКА — научная дисциплина, выделившаяся в 20 в. из политической географии и образовавшая своеобразную парадигму политического проектирования, моделирует выработку политических решений, сопряженных с использованием географического фактора, а. иногда прямо включается в процесс принятия таких решений. Статус и функции геополитики проявляются в ее отличиях от политической географии. Различные способы размежевания этих дисциплин наиболее четко выражены в версиях О. Мауля (1939) и Дж. Паркера (1985). По Маулю, политическая география занимается пространственными условиями существования государства (его наличными границами, формой, ресурсами, историей его территориального формирования и т. д.), а геополитика—его пространственными потребностями и разработкой способов их удовлетворения. Политическая география изучает прошлое и настоящее, геополитика планирует будущее. По Паркеру, главное различие в том, что политическая география имеет дело с состоянием отдельных государств, а геополитика работает с теми мировыми пространственными структурами, которые по-разному складываются из государств, как из кубиков конструктора. Само это сравнение для геополитики удачно и многозначительно. При всем разногласии, версии Мауля и Паркера сходятся в главном: они подчеркивают проектный характер геополитики, хотя один автор связывает эту проектность с формулировкой и обслуживанием пространственных запросов государств, адругой—с усмотрением возможных политических и географических целостностей более высокого уровня, чем государства.

    Геополитика исследует географическое пространство и общества исключительно с целью политического проектирования, а часто через его посредство. Суть деятельности геополитика в том, что из массы разнородных данных он выстраивает такие образы географических ансамблей, которым в данный исторический момент может быть придан актуальный политический смысл. Обычно эта деятельность изыскивает способы преобразования географических явлений—регионов—в явления политические: государ

    ства, союзы, буферные зоны, конфликтные системы и т. п. Но кругу интересов геополитики принадлежат также технологии низведения политических образований до уровня “чистой географии”, включая и переработку государств в “населенные территории”, “проблемные зоны”, открытые перепланировкам.

    Условно в когнитивном аппарате геополитики выделяются два блока: во-первых, блок геополитической имагинации, порождающий политически заряженные географические образы (отношения континента с океаном или континентальной сердцевины—хартленда—с приморьем; роль Евро-Азии как мирового острова, вокруг которого организуется ойкумена; взаимодействие леса и степи в сердцевине этого материка; столкновение цивилизаций и т. п.), а во-вторых, геостратегический блок, переводящий эти смыслообразы в практические цели и задачи для разных субъектов мировой политики.

    Геополитические доктрины можно типологизировать, исходя из того политического отношения, которое ими по преимуществу вкладывается в их проекты. Всего таких отношений три: конкуренция, доминирование и кооперация. К примеру, у английского геополитика X. Маккиндера стержневым в его построениях был мотив соперничества — конкуренции мировых политических сил. Он выражался в текстах Маккиндера то в виде задачи для евроазиатского приморья—консолидироваться, чтобы уравновесить мощь хартленда, т. е. России (1904), то в виде состязания западных держав за контроль над Восточной Европой как ключа к хартлевду и к евроазиатскому лидерству (1919). Иное отношение — отношение доминирования — подчинения, планомерного “обустройства” крупных мировых регионов—типично для немецкой геополитики (“геополитика панидей” К. Хаусхофера), а во многом и для американской. Так, оно преобладает в созданной Н. Спайкменом доктрине контроля США над приморьем-римлендом Евро-Азии (1942), в трудах Р. Страуса-Хюпе, 3. Бжезинского и др., даже в теории “столкновения цивилизаций” Э. Хантингтона, поскольку она трактует пространство каждой цивилизации как область законной гегемонии для некой “ядровой” державы данного сообщества государств и этим прямо смыкается с германской “геополитикой панидей”. Наконец, во французской школе геополитики, основанной П. Видаль де ла Блашем, как и в русской геополитической мысли, что идет от евразийцев П. Н. Савицкого и Н. С. Трубецкого, разрабатывался мотив кооперации, соединения взаимодополнительных хозяйственных потенциалов и образов жизни.

    Многие историки и оппоненты геополитики связывают ее становление с империализмом нач. 20 в. Эта связь реальна, но понимается обычно неправильно. К началу 1900 мир был в основном разбит на империи евроатлантических держав, разбросанные кусками по разным частям света и своей территориальной закрытостью укрупненно воспроизводящие обособленность национальных метрополий. Будущее такого империализма порождало в 1-ю треть 20 в. массу догадок: К. Каутский предсказывал “ультраимпериализм всемирного картеля”, В. И. Ленин — прорывы революций в “слабых звеньях” разделенного мира, А. Бергсон — космополитическое “открытое общество” духовной элиты, регулирующее запросы “закрытых” государств. Становящаяся геополитика внесла в дискуссию об империализме свой вклад, постулируя переход от дисперсных “национальных” империй к сверхнациональным, пространственно связанным целостностям, политическим, а часто и хозяйственным. Она планировала такие “большие пространства” (гроссраумы) на основаниях макрогеографических (меридианально развертывающиеся империи “Пан-Европы”, “Пан-Азии”, “ПанРоссии” и “Пан-Америки” у Хаусхофера), стратегических (единение приморья против хартленда у Маккиндера), экономических и цивилизационных.

    Геополитика начала 20 в. не предвидела, что западные общества смогут перейти от раздела регионов Юга и сплошного территориального контроля над ними к “точечному” и демонополизированному задействованию их ресурсов. Но она оказалась права, когда предполагала в “больших пространствах”, или “больших формах жизни”, будущие основные величины мировой политики. Во 2-й пол. 20 в. блок НАТО, охвативший оба берега Северной Атлантики, объединенная Европа, экономический союз НАФТА, американо-японский блок (Америппоника)—являют собою типичные гроссраумы, которые выступают опорными структурами постколониального миропорядка среди политически более рыхлых пространств.

    Геополитика как мировидение и род занятий отмечена двойственностью прагматической фокусировки, что видно из различных определений ее задач по Маулю и Паркеру. Один ее фокус—интересы государства как “географического организма”, а другой—идея проникнутого единым политическим заданием “большого пространства”. Если для геополитики главным фокусом служит судьба государства, то в “большом пространстве” она может видеть территориальный ореол “ядровой” державы и, по-колониалистски, преимущественное жизненное пространство ее народа. Если же геополитика фокусируется на “большом пространстве” как самоценности, она способна оборачиваться разновидностью политического идеализма, “политики идеалов, а не интересов”, призывая государства и народы жертвовать своим суверенитетом в пользу суверенитета гроссраума. Впрочем, такой “идеализм” бывает в ладу с прагматизмом регионалистской геоэкономики конца 20 в.—направления в геополитика, которое по соображениям экономической стратегии готово дробить национальные пространства и склеивать новые объединения из регионов разных государств.

    В конечном счете, интеллектуальное конструирование или деконструкция геополитических целостностей, приписывание им субъектности или ее отрицание работают на внесение соответствующего сознания в человеческие сообщества данных территорий. Поэтому в зависимости от того, делает ли геополитика своим основным фокусом государство либо иные типы образований, способные поглощать или распылять конкретные государства, она служит утверждению одних политических лояльностей и дискредитации других. Лит.: Савицкий П. Н. Континент Евразия. М., 1997; Хантингтон Э. Столкновение цивилизаций,—“Полис”, 1994, ¹ 1; Parker G. Western Geopolitical Thought in the Twentieth Century. L., 1985; Dorpalen A. The World of General Haushofen Geopolitics in Action. N. Y., 1942.

    В. Л. Цымбурский