Akademik

        Богдан (Федор) Александрович (1868-1920) философ, социолог и правовед. Учился на ист.-филол. ф-те Киев. ун-та, откуда был исключен. Затем — в Харьков, и Дерпт. ун-тах. В 1895 поступил на филос. ф-т Берлин, ун-та, где занимался под рук. Зиммеля. В 1898 К. защитил дис. “Об-во и индивид”. В 1907-10 — редактор журн. “Крит. обозрение”. В 1909 — приват-доцент юрид. ф-та Моск. ун-та. В 1917 в Харьков. ун-те защитил докт. дис., с мая 1917 — проф. юрид. ф-та Киев. ун-та. В 1919 избран академиком Укр. АН.

        По своим филос. взглядам К. неокантианец. Его социология — высшее достижение неокантианской социологии в дореволюц. России. Цель социологии, по К., — выработка необходимых понятий: “об-во”, “личность”, “социальное взаимодействие”, “толпа”, “гос-во”, “право” и т.д. Как теор. наука социология призвана объяснить саму идею и способы функционирования “власти” в гос-ве. К. приходит к выводу, что идея власти в полном объеме недоступна рац. познанию и может быть осмыслена в конечном итоге лишь методами художественно-интуитивного познания. Однако для социологии достаточно констатировать, что сама идея власти и связанные с нею понятия господства и подчинения — рез-т психол. взаимодействия индивидов. Что касается природы власти, ее иррац. оснований, то исследовать ее — скорее дело худож. лит-ры, чем социологии. Культура есть вообще механизм создания мифов, свидетельствующий о том, что не все в мире можно рационализировать, поскольку далеко не все рационально. Функция культуры поэтому — созидание, а не познание, как у науки, что совсем не принижает эту последнюю, а только очерчивает ее естеств. границы.

        Не все можно познать, потому что не все познаваемо. Мифологизировать, напротив, можно все и т.о. хотя бы отчасти сделать явлением культуры и хотя бы отчасти управляемым. Сторонник “методол. плюрализма”, К. считал, что в об-ве одни элементы подчиняются законам причинности, др. — принципам теологии. Обе эти сферы об-ва иногда функционируют независимо друг от друга, иногда же пересекаются друг с другом, усложняя социальную жизнь. Большую роль в “нормальном об-ве” играют элементы культуры, к-рые превращают власть и все ее атрибуты в элементы “коллективного духа”, т.е. обществ, сознания. В противном случае в об-ве преобладает правовой нигилизм, чреватый социальными потрясениями. Поэтому же К. критикует попытки заменить социальные понятия понятиями нравственности (в частности, идею Соловьева о гос-ве как “организованной жалости”). Высшее научное достижение К. — книга “Социальные науки и право” (1916), куда в переработанном виде вошли лучшие его статьи, написанные за 20 лет. В последние годы жизни К. работал над книгой “Право и науки о праве”, к-рую рассматривал как гл. свой труд. Книга погибла в рез-те пожара в типографии в Ярославле в 1918 во время эсеровского восстания.

философ, социолог и правовед. Учился на ист.-филол. ф-те Киев. ун-та, откуда был исключен. Затем — в Харьков. и Дерпт. ун-тах. В 1895 поступил на филос. ф-т Берлин. ун-та, где занимался под рук. Зиммеля (см. Зиммель). В 1898 К. защитил дис. “Об-во и индивид”. В 1907-10 — редактор журн. “Крит. обозрение”. В 1909 — приват-доцент юрид. ф-та Моск. ун-та. В 1917 в Харьков. ун-те защитил докт. дис., с мая 1917 — проф. юрид. ф-та Киев. ун-та. В 1919 избран академиком Укр. АН.

По своим филос. взглядам К. неокантианец. Его социология — высшее достижение неокантианской социологии в дореволюц. России. Цель социологии, по К., — выработка необходимых понятий: “об-во”, “личность”, “социальное взаимодействие”, “толпа”, “гос-во”, “право” и т.д. Как теор. наука социология призвана объяснить саму идею и способы функционирования “власти” в гос-ве. К. приходит к выводу, что идея власти в полном объеме недоступна рац. познанию и может быть осмыслена в конечном итоге лишь методами художественно-интуитивного познания. Однако для социологии достаточно констатировать, что сама идея власти и связанные с нею понятия господства и подчинения — рез-т психол. взаимодействия индивидов. Что касается природы власти, ее иррац. оснований, то исследовать ее — скорее дело худож. лит-ры, чем социологии. Культура есть вообще механизм создания мифов, свидетельствующий о том, что не все в мире можно рационализировать, поскольку далеко не все рационально. Функция культуры поэтому — созидание, а не познание, как у науки, что совсем не принижает эту последнюю, а только очерчивает ее естеств. границы.

Не все можно познать, потому что не все познаваемо. Мифологизировать, напротив, можно все и т.о. хотя бы отчасти сделать явлением культуры и хотя бы отчасти управляемым. Сторонник “методол. плюрализма”, К. считал, что в об-ве одни элементы подчиняются законам причинности, др. — принципам теологии. Обе эти сферы об-ва иногда функционируют независимо друг от друга, иногда же пересекаются друг с другом, усложняя социальную жизнь. Большую роль в “нормальном об-ве” играют элементы культуры, к-рые превращают власть и все ее атрибуты в элементы “коллективного духа”, т.е. обществ. сознания. В противном случае в об-ве преобладает правовой нигилизм, чреватый социальными потрясениями. Поэтому же К. критикует попытки заменить социальные понятия понятиями нравственности (в частности, идею Соловьева о гос-ве как “организованной жалости”). Высшее научное достижение К. — книга “Социальные науки и право” (1916), куда в переработанном виде вошли лучшие его статьи, написанные за 20 лет. В последние годы жизни К. работал над книгой “Право и науки о праве”, к-рую рассматривал как гл. свой труд. Книга погибла в рез-те пожара в типографии в Ярославле в 1918 во время эсеровского восстания.