Данный глоссарий, безусловно, не претендует на законченность и полноту. Его цель - прояснить термины и особенности их употреб- ления. Представленные здесь понятия в большей части относятся к теории познания и логике; термины по этике и политике почти пол- ностью опущены; в некоторых местах приводятся понятия по теоло- гии, метафизике, физике. Принципиальная потребность в такого рода глоссарии возникла в связи с тем, что средневековым мыслителям было свойственно детальное терминологическое разграничение и чет- кое, ясное словоупотребление, что зачастую игнорировалось более поздними авторами платонистской и аристотелевской традиции. Здесь могут также возникнуть вопросы, касающиеся правильности интерпре- тации платоновских и аристотелевских понятий, впоследствии став- ших употребительными; как правило, средневековый комментатор счи- тал уместным давать свои собственные различения (дистинкции). В любом случае сам комментатор не был бы правильно понят, если прежде им не были в уме детально проработаны эти дистинкции. Во многих случаях независимо от того, хороший ли этот платонизм или аристотелизм, или плохой, представленные комментарии отличаются ясными, точными философскими дистинкциями, чего очень не хватает современному философскому словоупотреблению. Глоссарий задуман также и для того, чтобы удовлетворить потребность в четком слово- употреблении. Недавно возникшая традиция переводов греческих и латинских философов привела к образованию англо-саксонских терми- нов, и недооценке их латинских дериватов. Слово тем понятнее, чем яснее зафиксирована традиция словоупотребления, как например, в случае со словами "привация", "акциденция", "субстанция", впос- ледствии замененными сложными варварскими понятиями, не пробужда- ющими никакого отклика в сознании, знакомом с традицией и не поз- воляющими войти в нее незнакомому. В проделанном переводе была предпринята попытка вернуться к терминологии классической анг- лийской традиции, не какой-то анго-саксонской модели, а традиции, созданной английскими философами 17 века.Большинство используемых латинских дериватов и смысл, в котором они употребляются, находят подтверждение в работах Гоббса, Дигби, Кудворта, Кулвервела, Мо- ра, и даже Бэкона, как и многих других современных им мыслителей. Только в 19 веке, например, слово "cause" стало действительно обозначать "причину", а слово "accident" стало ассоциироваться с непредвиденными случайностями; почему же не вернуть этим словам их оригинальное широкое содержание. Напротив, к прежнему словоу- потреблению заставили вернуться следующие аргументы: во-первых, многочисленные комментарии аристотелевских текстов сделали слож- ным, если не сказать невозможным их понимание в произвольно меня- ющейся терминологии на протяжении двух тысячелетий; во-вторых, латинский язык стал гибким философским посредником только после того, как латинские выражения стали составляться по образцу гре- ческих дистинкций, так что английский язык останется богатым фи- лософским языком, если в нем будут сохранены выражения, построен- ные по модели латинских. В примечаниях к "Комментарию на метафи- зику Аристотеля" и "Комментарию Аристотеля "О душе"" Фомы Аквинс- кого нумерация параграфов дана по изданию Таурини (Taurini; Mari- etti, 1915, 1925). Переводы цитат даются с английского языка.