Akademik

    ИСКУССТВО. Корень слова искус — опыт, проба, попытка, испытание, узнание; искусный — дошедший до уменья или познания многим опытом. В основе всякого познания лежит ощущение, которое осуществляется благодаря раздражению, непосредственному возбуждению нервов того или другого органа чувств. Когда мы вновь вызываем полученное раньше ощущение, но уже при отсутствии раздражения, мы воспроизводим ощущение, возобновляя его. Ощущение воспроизводится благодаря памяти, благодаря центральному возбуждению, а не просто непосредственному возбуждению органа чувств.

    То, что является в нашем сознании при возобновлении ощущения, мы называем представлением. Получая представление о том или ином предмете, мы ставим пред собою образ его, который и является наглядным содержанием нашего сознания. Когда мы пользуемся представлением, как возбудителем других процессов мыслей и чувств, когда представление служит для нас средством вызвать другие представления, тогда мы познаем мир поэтически, художественно и наше представление является образом в обширном смысле. Художественный образ обладает способностью заражать нас переживаниями поэта и вызывает усиленную работу мысли. Произведение искусства является сцеплением образов, в яркую одежду которых облекается внутренний смысл.

    Для того, чтобы найти этот смысл, надо сложить эти образы вместе, как складываются буквы для получения слова. «Во всем, почти во всем, что я писал — говорит величайщий из художников Л. Н. Толстой в письме к Страхову в 1876 г. — мною руководила потребность собрания мыслей, сцепленных между собою для выражения себя; но каждая мысль, выраженная словами, особо меняет свой смысл, страшно понижается, когда берется одна и без этого сцепления, в котором она находится. Само же сцепление составлено не мыслью (я думаю), а чем-то другим, и выразить основу этого сцепления непосредственно словами нельзя, а можно только посредственно, словами, описывая образы, действия, положения».

    Это сцепление образов направлено на осмысливание окружающей жизни, на осознание бытия, и в каждый данный момент является ответом на основной вопрос: какова должна быть хорошая жизнь.

    Яркость и убедительность этого ответа в связи со стройностью построения — композиции произведений, гармонией частей, ритмичностью красок, четкостью линий и рисунка, конкретностью, наглядностью слов, совершенством и законченностью обработки материала и новизной замысла — делает произведение прекрасным, способным «ударить по сердцам с неведомой силой», заразить высоким порывом, доставить эстетическое наслаждение. О таком произведении, возведенном в «перл создания», говорит А. С. Пушкин: «над вымыслом слезами обольюсь».

    Таким образом, в основе искусства, доставляющего нам эстетическое наслаждение, лежит творческая работа художника, который пытается уяснить окружающее и ответить на вопрос, чем должна быть хорошая жизнь, ответить посредством образов-возбудителей, сцепленных между собой в одно стройное целое.

    Отличие искусства от науки заключается в том, чтонаука говорит языком отвлеченных понятий, ученый доказывает нам то или иное положение, устанавливает закономерность явлений сложного мира; искусство же говорит языком образов, которые наглядно показывают и выявляют существенный характер тех или иных явлений многогранного и многокрасочного мира. И наука, и искусство разными средствами ведут к познанию мира. Понятие искусства объединяет разные виды искусств, создаваемых рукою искушенного в творческой работе человека или мастера, одаренного способностью мыслить образами (см. образ). К разным видам искусств относятся: 1) искусства зрительные, пластические, их произведения исполняются большей частью по наброскам, предварительно начерченным, и могут быть изображаемы рисунками, им поэтому также дают название начертательных искусств. Сюда относятся архитектура или зодчество, скульптура или ваяние и живопись, а также из области прикладных искусств — производство изящных ремесленных изделий. 2) Искусства слуховые: поэзия в таком смысле слова как вид словесного искусства, пение, музыка.

    Каждое из этих искусств отличается от другого, имеет свои границы, свою внешнюю форму, а эта форма определяется материалом. Зодчий пользуется глиной, камнем, железом, ваятель — мрамором, бронзой, деревом, живописец — красками, поэт — словами, музыкант — звуками.

    Генезис искусства и развитие его. По словам А. Пушкина, поэт «сердца волнует, мучит, как своенравный чародей». Восприятие каждого прекрасного произведения искусства сопровождается особым чувством, которое называется эстетическим (aisthano — воспринимаю, чувствую). Зародыши эстетического чувства, чувство красоты встречается и у низших животных. Об этом подробно говорит Дарвин в своей книге «Происхождение человека и половой подбор». В борьбе за существование, в борьбе за обладание самкой, самцы щеголяют яркими красками своих перьев, трелями своего голоса, а самки любуются красотой самцов. Происхождение чувства красоты объясняется биологически. Человек, подобно низшим животным, испытывает эстетическое наслаждение и на низших ступенях; дикарь, украшающий себя перьями и расписывающий тело краской, мало отличается по своим вкусам от низших животных. Г. В. Плеханов в своих блестящих статьях с неотразимой убедительностью доказывает, что от биологии мы должны перейти к социологии. «Если зарождение чувства красоты — биологический факт; то происхождение и развитие эстетических вкусов — социологическое явление». Природа человека делает то, что у него могут быть эстетические вкусы и понятия. Окружающие его условия определяли собою переход этой возможности в действительность. Ими объясняется то, что данный общественный человек (также данное общество, данный народ, данный класс) имеет «именно эти эстетические вкусы и понятия, а не другие» (Плеханов-Бельтов. «За двадцать лет», статья «Об искусстве» стр. 327).

    Зарождение искусства известный социолог Спенсер связывает с игрой. Эта игра является в результате физиологической потребности организма. Благодаря лучшему питанию, в организме накопляется некоторый избыток энергии. «Силушка по жилушкам так живчиком и переливается и скучно от силушки, как от тяжелого беремени» — говорит былина. Этот избыток ощущало равно и низшее животное, и богатырь Святогор. Накопившаяся, избыточная сила требует выхода — и вот животное начинает играть, оно разряжает энергию и эта его игра является упражнением силы. У кошки, играющей с мышью, содержание игры определяется тою утилитарною деятельностью, которою она поддерживает свое существование. «Игра — говорит Вильгельм Вундт — есть дитя труда». Нет ни одной формы игры, которая не имела бы своего образца в том или другом виде серьезного занятия, как это само собой разумеется, предшествующем ей во времени, ибо жизненная необходимость принуждает к труду, а в труде человек мало-по-малу научается смотреть на употребление своей силы, как на удовольствие. Охотничьи племена в своих телодвижениях воспроизводят охоту на кенгуру, буйвола, медведя..... В своей замечательной работе «Три главы исторической поэтики» академик Александр Веселовский повод первых проблесков искусства связывает с условиями быта, с желаниями и надеждами первобытного человека. «Психическо-физический катарзис игры — пишет он — пристраивается к реальным требованиям жизни. Живут охотой, готовятся к войне, — и пляшут охотничьий, военный танец, мимически воспроизводят то, что совершается наяву, с идеями удачи и уверенности в успехе»..... «В Африке представляют гориллу, туземцы Виктории пляшут, подражая кенгуру, эму, лягушке, бабочке, папуасы подражают пению птиц, у индейцев существуют пляски медведя, бизона, быка, у других — собачий танец; камчадалы знают тюленью, медвежью, куропаточью пляски и т. п.» (т. I Собрание Сочинений А. Веселовского стр. 238—240). Эти разные формы игры подсказаны разными видами охоты. Марксисты делают только один шаг вперед и делают вывод из бесчисленных фактов, когда связывают развитие эстетических вкусов и содержание игры, предшествующей искусству, с состоянием производительных сил изучаемого общества, стоящего на определенной ступени хозяйственного развития.

    Из игры первобытного племени, из игры, пристраивающейся к реальным требованиям жизни, постепенно развиваются самые сложные и совершенные формы искусства. На первых шагах мы видим синкретизм первобытной поэзии, т.-е. сочетание, смешение ритмованных, орхестрических движений с песней-музыкой и элементами слова. Постепенно обособляются разные виды искусства. В своем развитии искусство всегда является надстройкой над фундаментом — экономикой. В первобытном обществе связь между экономикой и искусством является непосредственной. Производительная деятельность человека влияет прямо на его миросозерцание и на его эстетические вкусы. В обществе, разделенном на классы, посредствующим звеном между экономикой и искусством является «психика общественного человека», психология класса, занимающего определенное положение в производстве и связанного общностью своих интересов.

    «Сказать, что искусство — пишет Г. В. Плеханов — так же, как и литература, есть отражение жизни, значит высказать хотя и верную, но все-таки очень неопределенную мысль. Чтобы понять, каким образом искусство отражает жизнь, надо понять механизм последней. А у цивилизованных народов, борьба классов в этом механизме составляет одну из самых важных пружин. И только рассмотрев эту пружину, только приняв во внимание борьбу классов и изучив ее многообразные перипетии, мы будем в состоянии сколько-нибудь удовлетворительно объяснить себе духовную историю цивилизованных обществ: ход их идей, историю их классов, их борьбы друг с другом».

    Если вы возьмете книги И. Тэна «Развитие политической и гражданской свободы в Англии в связи с развитием литературы», вы найдете блестящие и яркие иллюстрации к этому утверждению Г. Плеханова, одного из важнейших обоснователей марксистской теории в России. Возьмите два примера: из истории феодальной Франции и из истории буржуазной эпохи. Красноречивая, общительная Франция в эпоху крайнего развития придворного общества, общества приличий и риторики, «находит, по словам Тэна, для воссоздания своих ораторских трагедий и изображения сплошных страстей самого искусного строителя слов в Расине — придворном светском человеке, наиболее способном по тонкости, такту и приличию стиля выводить на сцену разговоры светских людей и придворных» (т. I стр. 290). Вместе с применением научных знаний к житейским потребностям, с изобретением паровой и прядильной машин, с ростом городов в конце 18 века «новый буржуазный, плебейский мир — пишет тот же Тэн — выступает отныне на сцену, привлекает к себе общее внимание, сообщает свою формулировку, оставляет свой отпечаток в умах... Освобожденные рабочие и буржуазия появляются из-под спуда, где они коснели в нужде, невежестве и рутине, они выходят на арену, сбрасывая с себя одежду чернорабочих и наемников, захватывают первые роли, или в силу неожиданного вторжения, или вследствие постепенного прогресса, или с помощью революции, или с помощью массы труда и способностей, или, наконец, посредством колониальных войн. Господствующая личность теперь не салонный герой, у которого и место насижено, и карьера сделана, не изящный и беззаботный человек, не знающий иного дела, кроме развлечения и желаний нравиться, не любезник и краснобай, проводящий жизнь в разговорах с разодетыми дамами среди общественных приличий и светских удовольствий; но человек, одетый всегда в черное, работающий один в своем кабинете, или рыскающий в фиакре в поисках за друзьями-покровителями, часто завистливый, скудно наделенный физическими достоинствами, изредка покоряющийся судьбе, никогда, ничем не довольный, но изобретательный, расточительный на труд и встречающий верный снимок своих сил и пороков в сценических произведениях Виктора Гюго и в романах Бальзака. У него задачи, и при том весьма серьезные. Одновременно с изменением человеческого общества изменилась и форма человеческого ума» (II 393—395 И. Тэн). Те же перемены можно наблюдать во всех областях искусства в связи с изменением общественных отношений и тот же И. Тэн прекрасно это показал в своих «лекциях по искусству».

    Искусство и общественная жизнь.

    Вопрос об отношении искусства к общественной жизни во все эпохи и у всех народов играл огромную роль. Разрешение его сводилось к двум противоположным формулам. Одни говорили — искусство для жизни, другие говорили — искусство для искусства. Одни требовали, чтобы искусство содействовало развитию человеческого сознания и улучшению социального строя, другие требовали, чтобы искусство не ставило себе внешних целей, ибо «искусство само себе цель». Различие этих точек зрения надо рассматривать не с точки зрения должного, а в зависимости от социальных условий и социальных группировок в каждый данный момент. В статье Г. В. Плеханова «Искусство и общественная жизнь» (переизданной Московским Институтом Журналистики в 1922 г. в Москве) вопрос ставится не в плоскости должного и желательного, а в плоскости исторически неизбежного. Подробно проанализировав взгляды А. С. Пушкина в Александровскую эпоху, а затем в Николаевскую, остановившись на характеристике взглядов шестидесятников, Г. В. Плеханов пишет: «Склонность художников и людей, живо интересующихся художественным творчеством, к искусству для искусства, возникает на почве бесполезного разлада их с окружающей их общественной средой... Пример наших людей 60-х годов, твердо веривших в недалекое торжество разума.... показывает нам, что так называемый утилитарный взгляд на искусство, т.-е. склонность придавать его произведениям значение приговора о явлениях жизни и всего ее сопровождающего, ревностная готовность участвовать в общественных битвах — возникает и укрепляется там, где есть взаимное сочувствие между значительной частью общества и людьми, более или менее деятельно интересующимися художественным творчеством» (Искусство и общественная жизнь, Изд. Моск. Инст. Журналистики, стр. 20—21).

    БИБЛИОГРАФИЯ.

    Дарвин. «Происхождение человека и половой подбор».

    Бюхер. «Работа и ритм».

    Г. В. Плеханов. «Кирсанов», «Письма без адреса», «Научное обозрение» 1899—1900 гг., «Об искусстве» в книге Бельтова-Плеханова «За 20 лет», «Искусство и общественная жизнь». Изд. 22 г. Москва, Институт Журналистов.

    И. Тэн. «Чтения об искусстве» перевод Чудинова, изд. Губинского.

    Соломон Рейнах. «Аполлон».

    Карл Верман. «История искусства всех времен и народов».