Akademik

НАРОДНОЕ СТИХОСЛОЖЕНИЕ в русском языке, по Ф. Коршу, имело в своем основании следующую схему (квантитативную):

⌣ ⌣ ⌣ ⌣ | ⌣ ⌣ ⌣ ⌣́

или в ударных обозначениях:

— ⌣ ⌣̲ — | — ⌣ ⌣̲ ⌣

Это две диподии хореического типа; существенно отметить здесь разницу этого русского песенного стиха, употребляющего нисходящую диподию, тогда как письменный стих пользуется диподией ямбической. Напр., в песне видим:

скАчет галка... по Ельничку,

мАшет хвостом... по берЕзничку,

тогда как классическом «хорее»:

равнодУшна и ревнИва,

а не

рАвнодушна И ревнива.

Возможно, что именно это обстоятельство и создавало стих Кантемира и Державина с полуударениями на второй стопе, как, например, у Кантемира:

любИмица моя блИзко,

у Державина:

диАна с голубОго трОна

и пр. Частушка в пении и теперь еще часто сохраняет хореическую диподию:

кАк я стану нАдоску,

д,вИжу тулу Имоскву.

Но частушка же употребляет и ямбическую диподию:

алексАндровский вокзАл

откуд' мой мИлый уезжАл.

Приходится слышать иной раз, что диподия в частушке меняется с переходом от одного двустишия к другому:

тЫне вой полкАнушка,

пАжалуста невОй,

моводрОлю угнАли

ПодаршАву всамый бОй.

Бесконечные вариации основной темы этой (тетраподии хореической) отмечаются у Корша по малорусски, белорусски, сербски, болгарски, словенски, чешски, словацки, польски, лужицки, — почти на всех славянских языках. Период о двух колонах аналогичен германическому стиху о двух полустишиях. Анакруса факультативна. Две диподии объединяются в колон главным ударением, например:

тыподИ моякорОвушка домОй

и со стяжениями:

ужкаквсЕмужья дожЕн дОбрЫ,

где в слове «дОбрЫ» второе ударение сильнее и изменяется по Коршу четырьмя морами (см.), тогда как на «дО—» падает всего лишь две. Еще пример стяжения:

онкупИл мнекОрОвушкУ,

схема этой строки будет:

⌣ ⌣ | —́ ⌣ ⌣ —́ —́

Растяжение первоначальной схемы имеет масу вариантов. Наиболее любопытны в этом отношении протяжные («проголосные») песни (напр., «Вниз по матушке по Волге», которая в пении из ямбической диподии обращается в тетраколонный период). У лужичан и поляков в пении меняется даже и ритм, двоичный переходит в троичный. Корш в общем считает этот стих силлабическим, хотя в пении он, разумеется, квантитативен. Корш указывает еще на качественность (ударность) этого стиха. Думается, что частично он квантитативен и в рецитации, которая таким образом сводится к речитативу или чему то сходному с греческой паракаталогой (ритмической декламацией под флейту или кифару). Надобно иметь в виду, что все это касается стиха или песенного, или такого, что читается нараспев, где, как это случалось и у Еврипида, бывает более двух нот на один слог. Все это конечно не существует в нашем читательстве, которое обычно происходит даже не вслух, и вопросами интонации вообще мало задается. Форма стиха переходила от народа к народу с мотивом, отсюда ряд приспособлений слов к размеру уже заданному. Это явление существует и сейчас в переводах популярных опереточных арий, например, первая строка:

Ах, курочка-бедняжечка

и дальше:

Скорей надо доктора позвать,

что в пении принимает вид:

Ск'рей н'д' доктора позвать,

а сложившийся стих уже входит в репертуар и таким и остается. Возможно ныне уже и обратное, как неведомо откуда залетевшие в народную пьесу «Шлюпка» строки Пушкина «Не стая воронов слеталась», далее совершенно расстроенные разностопным паузным стихом. Если стих читается нараспев, то в нем возможна квантитативность, для обычного теперешнего чтения, в котором распев очень слаб, а у актеров и вовсе не существует (исключая декламаторов самой последней формации, вроде актеров московского камерного театра), остается соответственная языку ударность, все ухищрения квантитативной песни тогда сводятся к сравнительно более простым элементам: полуударениям и паузам. Если, напр., стих:

Полно, дремушка, дремати

вполне соответствует приведенной выше схеме:

⌣ ⌣́ ⌣ ⌣́ | ⌣ ⌣́ ⌣ ⌣́

то период (двустишие, два колона) будет таким:

Из-под дуба, из-под вяза,

Из-под вязова коренья,

но он может появиться и в урезанной, стянутой форме:

Друженька хорошенький,

Друженька пригоженький

со схемой:

⌣́ ⌣ ⌣ ⌣ | ⌣́ ⌣ —́

⌣́ ⌣ ⌣́ ⌣ | ⌣́ ⌣ —́

и дальше:

Добры кони тонут,

Молодцы томятся,

или

Ой, за гаем, гаем,

Гаем зелененьким со схемой двойного стяжения:

⌣̋ ⌣ ⌣́ ⌣ | — —́ —́ ⌣́⌣́ | — —

Кроме того, период настолько плотен, что часто два колона не разделяются словом, как, например:

Хвастал он на хвастывал

бо гачеством своим

и т. д. Сравнивая все это в стиховой, только-ударной схеме, мы видим, что в стихе «Добры кони тонут, молодцы томятся» для нас ударны всего лишь стихи не четырехстопные, а трехстопные. Правильнее было бы поэтому сказать, что, обследуя песню, мы исследуем собственно не стихосложение, а песнесложение народное. Стиха в нашем смысле народное стихосложение не знает, а то, что мы называем нашим стихом, чрезвычайно далеко от песни. Достаточно указать хотя бы на то, что песня, воспринимая письменный наш стих («Коробейники»), простой хорей поет, как:

ой полнЫм полнАаа корОбушка,

т.-е. прибавляет целую стопу к Некрасовскому четырехстопнику. Разница между русским стихом и русской песней разительна, это показывают хотя бы попытки (дельные, конечно) обогатить стих песней, которые всегда кажутся чрезвычайно своеобразными, настолько далека от стиха живая песня.