Akademik

        Владимир Николаевич (1903-1958) - богослов; представитель “рус.зарубежья”; и на сегодняшний день он остается одним из наиболее значимых православных теологов, влияние к-рого усиливается не только в православных, но и в католич. и протестантских кругах. Родился в семье рус. философа-интуитивиста Н. О. Лосского. Учился в Петроград, ун-те и Сорбонне, в Ин-те византологич. исследований им. Н.П. Кондакова в Праге. Интересы Л. в университетский период были сосредоточены на изучении ср.-век. истории и философии под руководством Гревса, Карсавина, Ф. Лота, Жильсона.

        Глубокое знание культуры средневековья и Запада, и Востока, а также приобретенная за эти годы колоссальная теологич. эрудиция позволили Л. обрести фундаментальное и непосредственное знание одновременно двух духовных миров: визант. мистич. богословия и схоластики, и мистики зап. средневековья. В этот же период Л. все больше привлекает практич. сторона жизни православной Церкви. Он среди основателей православного Братства св. Фотия в Париже принимает активное участие в сложной и противоречивой жизни православной Церкви на Западе. Несмотря на все трудности религ. жизни в эмиграции, Л., в отличие от многих своих коллег богословов и религ. философов в период церковного раскола рус. эмиграции 1930-31, выступает против выхода из юрисдикции Моск. Патриархата. К этому же времени относится полемика Л. с софиологами: он выступает с оценкой богословского труда о. С. Булгакова “Агнец Божий” с позиций христ. догматики. В итоге этой полемики возник труд “Спор о Софии” (1936), к-рый можно считать первым опытом самостоят. творчества Л. Для Л., с большим уважением относившегося к творчеству С. Булгакова, его богословская концепция была неприемлемой: имперсонализм, природно-софийный детерминизм, смешение личности и природы — в этом кроется коренное заблуждение всей софиан-ской системы о. Сергия. В целом же 30-е гг. проходят для него в глубокой подготовит, работе: Л. посвящает себя тщательному изучению вост. и зап. патристики — творений Псевдо-Дионисия Ареопагита, Августина, Фомы Аквинского, Григория Паламы и др. отцов церкви, Мейстера Экхарта. Результатом стало создание богословской системы, сразу же признанной классической, открывающей новый этап в развитии православия — “Очерка мистич. богословия Вост. Церкви” (1944). В “Мистич. богословии” окончательно определяется осн. характер теологии Л. — богословие как экзистенциальное знание. Л. акцентирует внимание на необходимости более полной и глубокой разработки проблем собственно христ. учения о человеке. Но несмотря на усиление значимости антропол. элементов, Л. отказывается от антропол. обоснования мира, выстраивая учение о человеке на ортодоксальном принципе теоцентризма. Богословская антропология Л. — это не замкнутая система, не “осовремененная” логич. схема патристич. учения, а оригинальная попытка определить человека Традиции, измененного христ. религ. реальностью и преображенного этой встречей с существованием “иного”.

        Ключевым принципом теологии Л. является апофатич. отрицат. метод, для него составляющий прежде всего расположенность ума, отказывающегося от составлений понятий о Боге и решительно исключающего всякое абстрактное и чисто рационалистич. богословие. В концепции Л. Бог непознаваем в силу онтологически высшего уровня бытия по сравнению с миром, единение с ним есть “обожение”, совершенно новое состояние, прежде не достигавшееся человеком в его естестве.

        В послевоенные годы Л. ведет интенсивную исследоват. деятельность, круг его богословских тем чрезвычайно расширяется: систематизация святоотеческого учения, разработка тринитарного вопроса с критикой римско-католич. филиоквизма; особый интерес представляют исследования по проблемам христ. гносеологии, роли апо-фатизма как осн. метода православного богословия.

        В 50-е гг. Л. пишет ряд статей, посвященных проблеме человека, открывая новую страницу своего богословия — богословия человеч. личности.

        Принципиальную новизну состояния человека в христианстве Л. связывает прежде всего с тем, что человеку впервые открывается тайна Бога, одновременно личного и абсолютного. Всю богословскую концепцию Л. можно рассматривать под углом пересечения двух величайших тайн бытия — тайны Бога и тайны человека (“Видение Бога”, 1962, изд. посмертно; “По образу и подобию Бога”, 1967). Богословие Л. устремлено на взаимное раскрытие апофатики Бога и человека. Богопознание, являющее собой высший смысл человеч. бытия, может быть удовлетворительно раскрыто совр. человеку только через постижение тайны самого человека, его сущности и предназначения, его неповторимости, единственности. Л. определяет личность как предлагаемый христианством новый модус существования человека, открывающий ему бесконечные возможности бытия путем выхода человека за пределы своего существования.

        Тогда же Л. возвращается к изучению мистики Мейстера Экхарта (“Апофатич. богословие и познание Бога в учении Мейстера Экхарта”, I960). Несмотря на важность и значительность этой работы, она была лишь подготовкой к труду более обширному и значительному — сравнит, исследованию двух феноменов 14 в., в историч. плане один от другого не зависящих, но часто совпадающих в своей духовной проблематике: нем. мистике с ее кульминацией в творчестве Мейстера Экхарта, и афонского исихазма, богословское осознание к-рого связывается с именем Григория Паламы. Однако в полной мере этим замыслам не дано было осуществиться.

        Долгое время работы Л. оставались почти единств. изложением православной теологии для зап. христианства. Большая часть его наследия посвящена делу ознакомления Запада с рус. культурой, православной традицией христ. Церкви, широкому диалогу с протестантскими и католич. теологами; при этом он всегда стремился обратить внимание на то общее наследие, что и поныне объединяет разделенные Церкви.

        II

        Николай Онуфриевич (1870-1965) - философ, лит. критик, представитель интуитивизма и персонализма. В 1891 поступил на естеств. отд-ние физ.-мат. ф-та, а затем на ист.-филол. ф-т С.-Петербург, ун-та. В унтах Германии и Швейцарии слушал лекции Виндельбанда, Вундта, Г.Мюллера. В 1903 — магистр философии, в 1907 — д-р; с 1916 — экстраординарный профессор С.-Петербург. ун-та. В 1922 выслан из России. Работал в Рус. ун-те в Праге, с 1942 — проф. философии Братислав. ун-та. В 1945 — переехал во Францию, в 1946 — в США.

        Л. оставил богатое филос. наследие, переведенное на мн. языки. В гносеологии Л. — основатель нового в философии учения — интуитивизма. Основная мысль гносеологии Л. в том, что сознание носит по своей исконной природе открытый, а не закрытый характер, что оно подобно не психич. вместилищу, в к-рое предмет должен “попасть”, неизбежно субъективно преломившись в нем, а, скорее, средоточию лучей, освещающих те или иные отрезки бытия. Л. одинаково чужд филос. импрессионизм мн. совр. философов и догматизм старой школы. Учение Л., особенно его интуитивизм, оказало влияние на Франка, Лосева. С т.зр. культурологии значит, интерес представляют многочисл. статьи и монографии Л., посвященные творчеству рус. писателей, на примере к-рых он ставит и решает наиболее острые и вечно актуальные темы рус. культуры.

        В кн. о Достоевском (первое изд. на словац. яз., 1946) дана духовная биография писателя, прослежено его отношение к христианству и социализму, к России и рус. народу, охарактеризовано этич. наследие Достоевского. Одна из последних ст. Л., опубликованных в России, “О природе сатанинской (по Достоевскому)”, предопределившая направление филос. интерпретации творчества Достоевского.

        Проблематика Достоевского постоянно находилась в центре филос. исканий и раздумий Л. В своей этике Л. утверждал абсолютность нравств. ответственности, однако предостерегал против “фанатизма нравственности”, убивающей любовь к человеку. В 1954 в Париже вышел рус. перевод наиболее известной кн. Л. “История русской философии”, вызвавший критич. отклики в печати, особенно в журн. “Вопросы философии”.

        Этич. характер рус. философии как ее определяющая черта прослежена и в работах о Л.Толстом. Первая ст. о Толстом “Нравственная личность Толстого” появилась к первой годовщине смерти писателя (Логос, 1911. Кн. 1). Л. не написал спец. исследования о Толстом, подобно исследованию о Достоевском, но редкая из его кн. обходится без упоминания имени Толстого. Решительно не соглашаясь с Толстым в его “огрубляющей” трактовке христианства, с его кн. “Критика догматич. богословия”, где Толстой “пытается изобразить православное богословие как гнездо противоречий и неумных жалких компромиссов”, Л. полагает, что само огрубление мира, производимое Толстым, выходит за пределы того, что способен совершить обыкновенный человек, и приобретает титанич. характер. Сила покаяния, чуткость ко всяким видам социальной несправедливости и жажда побороть их у него безмерны. Толстой несет в мир и внедряет в умы представителей зап. европ. культуры социальную идею, наиболее соответствующую духу рус. народа — идею бытовой демократии. “Зап. Европа выработала утонченные формулы полит, демократии, но бытовая демократия, основанная на непосредств. симпатии человека к человеку, возможна только в той стране, где есть Платоны Каратаевы, капитаны Тушины, Пьеры Безуховы”. По мнению заруб, критики, только после трудов Л. и Зеньковского развитие рус. философии и прежде всего рус. религ. философии получило объективное истор. освещение.

        Особенно богата в культурологич. отношении кн. Л. “Характер рус. народа”, в к-рой рассыпано мн. чрезвычайно тонких и глубоких характеристик творчества рус. писателей и поэтов, начиная с Пушкина и кончая Г.Успенским. Рус. лит-ра служит Л. в этой кн. эмпирич. базой его этносоциол. исследования. Тот факт, что в 19 в. Россия породила трех несомненных худож. гениев (Пушкина, Толстого и Достоевского), Л. расценивает как опр. гарантию великого будущего рус. народа.

философ, лит. критик, представитель Интуитивизма и Персонализма. В 1891 поступил на естеств. отд-ние физ.-мат. ф-та, а затем на ист.-филол. ф-т С.-Петербург. ун-та. В ун-тах Германии и Швейцарии слушал лекции Виндельбанда, Вундта, Г. Мюллера. В 1903 — магистр философии, в 1907 — д-р; с 1916 — экстраординарный профессор С.-Петербург. ун-та. В 1922 выслан из России. Работал в Рус. ун-те в Праге, с 1942 — проф. философии Братислав. ун-та. В 1945 — переехал во Францию, в 1946 — в США.

Л. оставил богатое филос. наследие, переведенное на мн. языки. В гносеологии Л. — основатель нового в философии учения — интуитивизма. Основная мысль гносеологии Л. в том, что сознание носит по своей исконной природе открытый, а не закрытый характер, что оно подобно не психич. вместилищу, в к-рое предмет должен “попасть”, неизбежно субъективно преломившись в нем, а, скорее, средоточию лучей, освещающих те или иные отрезки бытия. Л. одинаково чужд филос. импрессионизм мн. совр. философов и догматизм старой школы. Учение Л., особенно его интуитивизм, оказало влияние на Франка, Лосева. С т.зр. культурологии значит. интерес представляют многочисл. статьи и монографии Л., посвященные творчеству рус. писателей, на примере к-рых он ставит и решает наиболее острые и вечно актуальные темы рус. культуры.

В кн. о Достоевском (первое изд. на словац. яз., 1946) дана духовная биография писателя, прослежено его отношение к христианству и социализму, к России и рус. народу, охарактеризовано этич. наследие Достоевского. Одна из последних ст. Л., опубликованных в России, “О природе сатанинской (по Достоевскому)”, предопределившая направление филос. интерпретации творчества Достоевского.

Проблематика Достоевского постоянно находилась в центре филос. исканий и раздумий Л. В своей этике Л. утверждал абсолютность нравств. ответственности, однако предостерегал против “фанатизма нравственности”, убивающей любовь к человеку. В 1954 в Париже вышел рус. перевод наиболее известной кн. Л. “История русской философии”, вызвавший критич. отклики в печати, особенно в журн. “Вопросы философии”.

Этич. характер рус. философии как ее определяющая черта прослежена и в работах о Л. Толстом. Первая ст. о Толстом “Нравственная личность Толстого” появилась к первой годовщине смерти писателя (Логос, 1911. Кн. 1). Л. не написал спец. исследования о Толстом, подобно исследованию о Достоевском, но редкая из его кн. обходится без упоминания имени Толстого. Решительно не соглашаясь с Толстым в его “огрубляющей” трактовке христианства, с его кн. “Критика догматич. богословия”, где Толстой “пытается изобразить православное богословие как гнездо противоречий и неумных жалких компромиссов”, Л. полагает, что само огрубление мира, производимое Толстым, выходит за пределы того, что способен совершить обыкновенный человек, и приобретает титанич. характер. Сила покаяния, чуткость ко всяким видам социальной несправедливости и жажда побороть их у него безмерны. Толстой несет в мир и внедряет в умы представителей зап. европ. культуры социальную идею, наиболее соответствующую духу рус. народа — идею бытовой демократии. “Зап. Европа выработала утонченные формулы полит. демократии, но бытовая демократия, основанная на непосредств. симпатии человека к человеку, возможна только в той стране, где есть Платоны Каратаевы, капитаны Тушины, Пьеры Безуховы”. По мнению заруб. критики, только после трудов Л. и Зеньковского (см. Зеньковский) развитие рус. философии и прежде всего рус. религ. философии получило объективное истор. освещение.

Особенно богата в культурологич. отношении кн. Л. “Характер рус. народа”, в к-рой рассыпано мн. чрезвычайно тонких и глубоких характеристик творчества рус. писателей и поэтов, начиная с Пушкина и кончая Г. Успенским. Рус. лит-ра служит Л. в этой кн. эмпирич. базой его этносоциол. исследования. Тот факт, что в 19 в. Россия породила трех несомненных худож. гениев (Пушкина, Толстого и Достоевского), Л. расценивает как опр. гарантию великого будущего рус. народа.